– Наверное! А ты уже нашел?
– Пока только первые шаги… – сказал Караванов и пошел в Лидину комнату слушать группу «Тату».
…Утром отметила сквозь сон, как Караванов вышел из дому, пощелкав пряжками сумки и погремев ключом в замочной скважине. После его ухода всегда спалось особенно сладко и спокойно. Елена теперь особенно старалась вставать тогда, когда он уже ушел, и сидеть за компьютером ночью.
Прошло совсем немного времени после его ухода, как возле Елены зазвонил мобильник.
– Привет, это я! – сказал Караванов. Он, видимо, шел по улице с сильным движением, и было очень плохо слышно.
– Привет, – ответила Елена, по голосу было похоже, что он хочет сказать что-то важное.
– Я говорил по телефону с девочкой, – сказал он.
– С какой девочкой? – насторожилась Елена.
– С Лидой. Она хихикает, говорит, мне не понятны ваши отношения, – как-то очень игриво сказал Караванов, и только тут Елена въехала, что, идя по шумной улице, этот идиот по ошибке набрал ее вместо своей возлюбленной.
Собственно, она поняла это не по его голосу, в голосе драйва не было, а по тому, что он говорил про разговор с Лидой. Сама по себе краска «хихикает» была омерзительной ложью, потому что Лида не хихикала. Она так переживала, что почти не показывалась дома.
Елена набрала воздуха в легкие, заставила себя проснуться до конца и прикинуть, как должна разговаривать двадцативосьмилетняя избранница Караванова.
– А что жена? – спросила она с придыханием.
– С тех пор как у нее начался роман, она невменяема. Правда, у нас сразу наладились отношения, – ответил Караванов. – Как ты там?
– А ты как? – спросила Елена.
– Ты как-то странно говоришь… – заметил он.
– Плохо слышно, – проблеяла Елена.
– Я – нормально.
– А ты меня любишь? – Стараясь не прыснуть со смеху, она искала интонацию, как фотомодели ищут походку.
– Люблю, – ответил Караванов вежливо, но без искристости.
«Во дурак! – подумала Елена. – Когда мне Никита это говорит, автомобиль дрожит… Видать, у девчонки в этой жизни совсем плохо с выбором…»
– А давно?
– Всю жизнь, – ответил Караванов немного повеселей, и сразу вспомнилось, что точно так же он говорил это ей.
И, видимо, всем предыдущим женам.
– А когда ты это понял? – Елена повышала интонацию в сторону кукольной, почесывая свободной рукой плохо заживающую коленку.
Коленка опять опухла и намокла. Значит, на свидание с Никитой ее снова надо будет как-то сложно упаковывать: пластырем нельзя, а бинт слетит. Они ведь с Никитой ничего не соображают, когда только притрагиваются друг к другу.
– Я это понял, когда тебя увидел, – упорствовал Караванов в своем новом амплуа.