Сначала она прошла в комнату Нелл и постучала. Ей никто не ответил, и она надавила на ручку двери. Та оказалась незапертой, и Елена проскользнула внутрь.
Она с удивлением огляделась по сторонам – комната Нелл совершенно не изменилась и выглядела так, словно это был музей детства. Те же обои, те же занавески, даже покрывало на кровати осталось тем же. В ногах кровати сидели старые игрушки – большой медвежонок Паддингтон, тряпичная кукла и облезлый клоун; казалось, они находятся на тех же местах, что и восемь лет назад, когда Елена была здесь в последний раз. Ни единого намека на жизнь взрослой женщины, уже ставшей матерью.
Однако в этом отказе принимать неизбежное было и нечто положительное: Елена сразу поняла, где находится сокровище, за которым она пришла. Она двинулась к низкому шифоньеру, стоявшему под окном. В нижнем ящике, как она и предполагала, находилась маленькая деревянная коробка с крохотным медным крючком на крышке. Именно здесь Нелл всегда хранила свои самые ценные вещи. Она откинула крючок, открыла крышку и обнаружила среди безделушек и сувениров, колец и медальонов, один из которых был подарен Нелл ее дедом, ключ от башни.
Елена вынула ключ, закрыла коробку, положила ее обратно в ящик и поспешно покинула комнату.
Ее путешествие по длинным коридорам замка прошло без приключений. Она отперла дверь в башню, закрыла ее изнутри на ключ, чтобы никто не мог помешать ей, и начала подниматься по лестнице в тайное убежище Нелл.
Айзенменгер не знал, испытывать ему радость или отчаяние, удивление или досаду. Сведения, который сообщила ему Фетр, все преобразили, превратив мелочи в нечто существенное и снова погрузив во тьму то, что раньше казалось ясным и понятным. Вся картина случившегося радикально изменилась, и вместо волков и шакалов перед ним теперь предстали тигры и львы.
Они сидели в «Гусином пере» – гостинице, располагавшейся в двух сотнях метров от полицейского участка. В половине седьмого вечера здесь было шумно и оживленно. Входившие посетители и постояльцы впускали внутрь помещения холод и ветер.
– Вот так обстоят дела, – промолвила наконец Фетр. – Она приехала сюда, чтобы обезопасить себя.
– Может, это не вполне справедливо по отношению к ней, – возразил Айзенменгер каким-то чужим голосом. – Учитывая обнаружение часов и фотографии, ее интерес к смерти Мойнигана вполне объясним.
Фетр взвилась, одержимая праведным гневом.
– Это не просто интерес! Она приехала, чтобы спрятать все концы в воду, чтобы никто не узнал о допущенной ею ошибке.
– А может, она просто пытается задать этому делу новую перспективу, – продолжил Айзенменгер, сам удивляясь своим словам.