– Это что, так важно?
– Одному Богу известно, – улыбнулся Сорвин, отломил кусок хлеба и принялся с удовольствием жевать. – В этом-то все и дело, – заметил он, пережевывая пешаварский наан. – Расследование предполагает не столько поиски неизвестного, сколько погружение в давно забытые обстоятельства. Нельзя исключать ни одной возможности, пока не будет доказано, что этого не могло произойти. Это только Шерлок Холмс сразу умел определять истинную подоплеку преступления. В реальной жизни так не бывает.
– Но если причиной его отъезда была ссора с Грошонгом, которая произошла восемь лет назад, почему все это всплыло только сейчас?
Сорвин не мог ничего ответить, но пока его это не смущало.
– Безусловно, это очень интересный вопрос, – со значением произнес он.
Что мало проясняло ситуацию.
Они снова умолкли. Фетр допила вино и решила перейти на воду, которая и была принесена их сверхвнимательным и сверхвысокомерным официантом вместе с еще одним бокалом пива для Сорвина.
– Вкусно, – промолвил он. – Тебе нравится?
Фетр кивнула в надежде на то, что, несмотря на свой талант детектива, он не распознает ложь.
– А откуда взялись деньги, часы и фотография? – спросила она, чтобы поддержать разговор.
Сорвин ответил не сразу – может, пережевывал исключительно вкусный кусок мяса, а может, просто не знал, что сказать.
– Деньги меня не интересуют, – наконец изрек он. – Что такое пятьсот фунтов в наше время? Вряд ли это можно назвать состоянием, скорее трудовые капиталы. – Сорвин вздохнул. – А вот часы и фотография – это интересно. Я имею в виду, каким образом у такого неудачника могли оказаться столь дорогие дамские часы? И откуда у него фотография этой пожилой четы?
– Украл?
Но Сорвин подозревал, что все не так просто.
– Либо украл, либо купил, зная, что часы краденые.
– Но ведь он мог купить их легально, – заметила Фетр, которая еще не была столь циничной.
– Не думаю, Салли, – покровительственно произнес Сорвин. – Все его имущество состояло из пятисот фунтов, расчески и нескольких предметов одежды. Вряд ли он стал бы тратить несколько сотен фунтов на приобретение золотых часиков.
– А может быть, они достались ему по наследству. А мужчина и женщина на фотографии – его родственники.
На этот раз Сорвин даже не попытался скрыть свой покровительственный тон.
– Я еще понял бы, будь это детская фотография, но пятидесятилетняя пара, которая к тому же никак не может быть его родителями… Нет. Я думаю, часы были украдены, и украдены не случайно – они каким-то образом связаны с фотографией.
Он не стал говорить, что его тоже мучают какие-то отрывочные воспоминания, которые никак не складываются в законченную картину.