Герасимова Николай Николаевич узнал, правда, не сразу.
— Извините, голуб… товарищ лейтенант, — обратился он как-то к Василию Ивановичу, командовавшему соседним взводом. — Но ведь мы с вами встречались. Наверное, где-нибудь за шахматной доской…
— Всё точно, товарищ Полянский, — улыбнулся Герасимов, — у вас дома, два года назад. Правда, доска была не совсем обычная — её подарил вам Бостанжогло.
— Голубчик! Так это вы?! — обрадовался учитель. Он снял привязанное ниточкой пенсне и близоруко заморгал, гладя руку Герасимова. — А ведь я вас ждал…
— Да так получилось, — замялся Василий Иванович. — Мне тогда поручили другое дело. И потом ведь запонки…
— Бог с ними, с запонками, — махнул рукой Полянский. — Сейчас не до них: целые города гибнут. И вообще-то мне не так жалко их, как жаль, что меня обманул мой ученик, человек, на которого я возлагал большие надежды… Ему было всего восемнадцать лет, из них три года он у меня буквально дневал и ночевал. Между прочим, как раз накануне кражи просидел целый вечер. Помнится, я ему объяснял один из вариантов королевского гамбита… Кстати, голубчик, интереснейший и редко встречающийся вариант! — оживился старый шахматист. — Вы непременно должны с ним познакомиться! — Полянский вынул шахматы. — Вот, посмотрите… Это из гамбита Райса получается. Я всё искал за белых какой-либо путь атаки. А потом мы вместе с этим юным другом нашли-таки решение. У черных все шансы на выигрыш. — Ну как? — просиял старик. — Интересно? То-то же… А знаете, голубчик, запишите-ка вариант и на досуге разучите. Ей-богу, он того стоит…
Василий Иванович не смог огорчить Полянского и действительно записал под его диктовку редкий вариант королевского гамбита… А через два дня Николая Николаевича Полянского не стало: во время очередной атаки фашистов он был убит наповал.
…Начало припекать. Надевая шляпу и переворачиваясь на живот, Герасимов огляделся по сторонам. На пляже не было свободного места. Все ясно, на часы можно и не смотреть: десять.
Полежав ещё несколько минут, Василий Иванович встал, нырнул прямо с глыбы и поплыл. Вернулся и стал одеваться.
Выйдя на центральную улицу, он мгновенно заколебался: то ли, плюнув на всё, отправиться в Дом творчества, то ли довести дело до конца и заглянуть в милицию. Мелькнула мысль: «А не засмеют? Скажут, мол, сам когда-то в милиции работал. И вот поди ж ты… Но с другой стороны, если не зайду, то до конца отпуска не будет покоя».
Молодой лейтенант — дежурный, выслушав несколько несвязный рассказ Василия Ивановича, пожал плечами и проводил посетителя к седоголовому майору, начальнику отдела уголовного розыска. Краем глаза Герасимов заметил, что, выходя из кабинета, лейтенант улыбнулся и, кивнув в его сторону, покрутил пальцем возле виска. Василий Иванович усмехнулся: опасения были не напрасны. Однако майор оставался невозмутимым.