— А нам для того толпа и не нужна. Пораскинула я мозгами прежде, чем голову в мешок змеиный совать. Зелье у меня есть одно при себе, — Катя сделала рукою опережающий жест в сторону Параши. — Не из трав зелье, зелье злое. Человек, как изопьет его, делается мертвец-мертвецом. Холодный, оцепенелый, да только все слышит-видит. Примут нас за мертвецов, сами из узилища выволокут. А там уж есть у меня человечек проследить, чтоб в землю не закопали надолго. Недолго-то придется потерпеть, ничего не сделаешь.
В подземельи сделалось вдруг совсем темно.
— Дура, ты, Катька, — с горечью произнесла Нелли. — Только себя зря загубила, а нас не выручила. Не знаешь, что они тут с мертвыми делают. Уж коли мне суждено, чтоб над телом моим надругались…
Катя попыталась возразить, но на сей раз Нелли остановила ее взмахом руки: невольное содрогание членов некоторое время мешало ей продолжать.
— Уж коли суждено, чтоб над телом надругались, — продолжила она наконец, — так уж лучше, знаешь ли, над мертвым телом, чем живой угодить в руки живодера!
— Да знаю я! Хороша б вышла, не проведав всего! — возмущенно отозвалась Катя. — Только женская кожа им не подходит для выделки, слишком тонка! Страшно через это идти на свободу, да только другой двери не прорублено. Страшно, но безопасно, я знаю!
— Фра Лоренцо, небось, тоже знал, — хмыкнула Нелли, силясь противиться тряпичной слабости, ударившей в руки и ноги. Слабость эта была страх, не ведающий удержу — только выпусти его на волю.
— Немцев не поминай зря, и без того среди басурманов сидим, в самой басурманской сторонке, — Катя принялась зачем-то распускать свою куафюру. Волоса ее, не слишком прикрытые вышитой косынкою, были распущены впереди в локоны, а частью закручены над шеей в пучок. Из этого пучка она и вытащила маленькой черный флакон из гагата, не боле двух наперстков вместимостью.
Только сейчас Нелли заметила, что Параша уж давно молчит. Лицо подруги было до некрасивого бледно, быть может оно отражало не хуже зеркала страх самое Елены.
— Разбавлять-то надобно? — Голос Параши был мягким как ветошь, как руки и ноги Нелли.
— Нет, — Катя, напротив, казалась бодра. — Тут на троих, ни капелькой больше. Не стоит тянуть, потом наговоримся, коли сейчас не струсим. Кто первый пьет, поди я?
— Ну уж нет, — Нелли разозлило слишком уж заметное подбадриванье. — Я первая.
— Вот тебе и бокал тогда! — Катя отвернула золотую крышечку флакона.
— Не соврала, не из трав, — ноздри Параши, наклонившейся над рукою подруги, дрогнули. — Кровь земли — живая часть, а мертвой не знаю вовсе.