Мешковина слетела вдруг с лица, открыв небо, похожее на реку, струящуюся в крышах-берегах узкой улочки.
— Да кто ж из них, тетка, тебе сродни? — подозрительно проговорил хриплый голос, так и оставшийся голосом, поскольку человек стоял вне поля неподвижного зрения Елены. — Все три разные, ну уж больно разные!
— Окоротись, парень! — В голосе женщины прозвучало презрение. — На два стула сел! Сам жулишь, не тебе ловить! Ладно, их я и ждала, а до прочего тебе дела нет. Вот деньги твои, как было договорено, не ассигнаты, а хорошие деньги. Сгружайте да несите в дом!
Кто-то ухватился за ноги, меж тем, как востролицый человечишко в синей блузе и красном колпаке, склонившись над Еленой, поднял ее за плечи.
— Ой, Пуле, куманек! — испуганно воскликнул он. — Покойница-то вроде как теплая! Не жива ль, чего доброго, это, слышь, вовсе иное дело, чем на мертвецах грош сшибить! На такое я не соглашался!
— Дурень ты, кум! Живое бы тело прогнулось теперь, а это деревяшка деревяшкою!
— Тож странно, куманек, ты не помнишь часом, когда они померли-то?
— Одни сутки почти миновали, а чего?
— Да ладно бы телу быть оцепенелым через сутки? А, Пуле?
— Тьфу, наскучил! — Над головой плыл теперь низкий потолок, белый в темным поперечных балках. — Доктор я тебе, что ль, знать, когда какому покойнику цепенеть надобно? Одно я знаю, живые, небось, не цепенеют, а на прочее наплевать!
— И то твоя правда!
Потолок остановился и сделался выше. Между тем щипало уже не только персты, но уши, шею, икры ног.
— Давайте, несите другую, как бы, не ровен час, не приметил кто!
— Ни тебе, ни нам такого не надо.
Сердце стучало мучительно и тяжко, но как не приметила она, когда биение его возобновилось?
— Убрались, слава Богу!
Прорезавший грудь вздох был вострее ножа, Елена не сумела удержать стона.
— Ох, пронесли черти ворованный узел! — Женщина всплеснула руками, наклоняясь над Еленой. Немолодое лицо ее в сером чепце казалось смугло, или то играл полумрак? — Еще б немного и дело раскрылось! Шевелись, небось, сейчас тело быстро оттает. Экая ж ты злая жить, милая, а вить не скажешь нипочем! Хлипкая да прозрачная, а вперед подруг оклемалась!
— Ну уж и вперед! — Весело прозвучал голос Кати, еще чуть тусклый, но исполненный бодрости.
Нелли с трудом приподнялася на локте с каменного полу, прямо на который ее и опустили подкупленные сторожа. Катя уже стояла на коленях, силясь встать на ноги. Параша лежала недвижимо.
— А с волосьями-то обошлось, а? Нето б ходить вам обеим с голыми головами!
— А почему нам, не тебе?
— Бабы на рынке говорили, им только светлые волоса нужны, в моде у них парики белокурые, как у волков овечьи шкуры!