– Твой отец не приедет, – резко бросил Дж. Л.
– Мистер Стоунхэм, ради всего святого…
В голосе доктора, помимо всего прочего, сквозила обида.
Глядя в пронзительные глаза Дж. Л., Патриция не могла удержаться от того, чтобы не задрожать всем телом.
– Я тебе не верю! И тебе больше никогда не удастся разлучить нас.
Дж. Л. посмотрел на нее сверху вниз.
– А теперь слушай сюда.
Его лицо находилось на расстоянии всего в несколько дюймов от ее лица. Ее тошнило от нестерпимого запаха. Она, стараясь отвернуться от него, упиралась в его грудь обеими руками.
– Оставь меня в покое!
– Ты будешь слушаться меня! Запомни! Ведь за тебя плачу я!
– Мне не нужны твои паршивые деньги… – Ее голос, дрожавший до этих пор, внезапно стал чистым и твердым. – Я ненавижу их! И тебя я тоже ненавижу! Он ударил ее по лицу.
Она в ужасе уставилась на деда. Доктор Соломон схватил его за руку.
– Мистер Стоунхэм, я вынужден настоять на своем! Вы совершаете серьезную ошибку.
– Нет! – Стоунхэм тоже перешел на крик. – Ей все равно придется узнать об этом, так пусть уж она узнает от меня. – Тут он несколько понизил голос. – Патриция… твой отец умер.
Девушка вскочила с постели, широко раскрыв сразу же ставшие безумными глаза.
– Это неправда! – Теперь кричала она. – Ты лжешь! Убирайся отсюда!
Стоунхэм наблюдал за ней с равнодушным видом.
– Доктор, годитесь же вы хоть на что-нибудь! Вот и давайте – объясните ей.
Доктор Соломон присел на постель и попытался привлечь девушку к себе. Но она стояла оцепенев и не желала прикосновений.
– Послушай меня, Патриция… Увы, это правда…
В широко распахнутых глазах Патриции застыл невыразимый ужас.
– Папочка… умер? – прошептала она.
Затем повернулась к Дж. Л. и глухим утробным голосом, идущим, казалось, из самой глубины, сказала:
– Ну вот… все умерли… а ты-то почему до сих пор не умер?
Того, что произошло вслед за этим, она уже не осознавала. Ее внезапно унесло куда-то далеко – так далеко, что оттуда ей не было ничего слышно. Доктор Соломон, Дж. Л. и все предметы, находящиеся в палате, внезапно стали смутными и бесцветными – подобно фотографии в полуистлевшей газете. Затем все вокруг нее оделось тьмой, у нее подкосились ноги. Она полетела в бездну – полетела в какую-то мрачную пустынную темницу – полетела, как сломанная грошовая кукла, тряся ручонками и вращаясь в чудовищном мраке.
Придя в себя, она обнаружила, что лежит в постели под голубым покрывалом, что в палате больше никого нет. Чемоданы куда-то унесли. Исчезло и висевшее на стене зеркало.
Много позже она узнала о том, что Дж. Л. в тот же самый день улетел обратно в Нью-Йорк. На борту личного самолета у него случился второй инфаркт – и на этот раз с летальным исходом.