Зал был уже полон. Агентство «Этуаль» не упускало случая организовать для своих клиентов настоящий праздник. Все здесь: модельеры, визажисты, пресса, фотографы, редакторы журналов мод, покупатели и, разумеется, – полный набор моделей от «Этуаль». Посреди зала – огромный подиум, нестройный гул голосов перекрывается бухающим ритмом диско: шоу еще не началось, но праздник уже в разгаре.
Луч прожектора поймал меня и провожал до самого судейского столика. Фотографы вокруг подиума неистовствовали. Я послала им воздушные поцелуи и своей «мыльницей» тоже сделала несколько снимков – это всегда вызывает у них особенный восторг. Меня, как почетного члена жюри, усадили в центре длинного судейского стола, прямо возле подиума, рядом со знаменитым дизайнером причесок, – у него салоны и в Лондоне, и в Лос-Анджелесе, и в Сиднее. Мы не раз работали вместе. А с другой стороны расположился Чарли Лобьянко, президент агентства «Этуаль».
Я всегда восхищалась Чарли. Перед его итальянским заразительным обаянием просто невозможно устоять. Особенно подкупает нескрываемый восторг, с которым он относится к женщинам. В женском обществе он – как мальчик в кондитерской лавке. Бегает, суетится – кого-то обнимет, что-то шепнет, поцелует. Чуть ли не мурлыкает… Но ни капли фальшивой лести прожженных ловеласов. Чарли любит женщин искренне. Он полная противоположность пресным английским мальчикам, среди которых я выросла. Чарли – это сплошные эмоции. Не раз я видела, как он плачет и не стыдится слез, – и это тоже восхищает меня в нем. Нет, он вовсе не размазня, просто не умеет фальшивить. Родители у него тоже люди интересные: мать из аристократической итальянской семьи, она росла и воспитывалась на роскошной вилле на озере Комо. От нее Чарли унаследовал безупречные манеры и превосходный вкус. А вот отец у него – темная личность, итало-американский мафиози из Нью-Джерси, про которого достоверно известно только то, что лет сорок назад он соблазнил мать Чарли и уговорил ее бежать вместе с ним. Чарли рассказывает эту историю каждый раз по-новому, и за подробности я не ручаюсь, но думаю, именно папаше он обязан некоторой ветреностью своей натуры, которая, впрочем, только добавляет ему привлекательности. До меня часто доходят сплетни о его шашнях с молоденькими моделями, но я предпочитаю к ним не прислушиваться.
На этот раз он выбрал для себя образ маленького шалуна.
– Лебедь, ангелочек, не могу поцеловать тебя – подцепил где-то простуду. Как я скучаю по мамочке! В детстве, когда я болел, она готовила мне фантастические микстуры.