Халл ответил:
– Хирург вернулся, и оба врача. Они не сошлись насчет методов лечения, но все согласились, что жара следовало ожидать.
Значит, между этими шарлатанами есть несогласие. Йену следовало быть здесь, а не оставлять дом без присмотра. Он надеялся, что Хопкинс и экономка знают, как ходить за больным, в то время как сам он не знает.
– И этот человек по имени Макелмор, – продолжал не без презрения дворецкий, – тоже был здесь. Вошел через парадную дверь. – Ноздри у Халла задрожали от возмущения. – Он побывал в комнате у больного, потом сказал, что вернется утром, чтобы поговорить с вами, милорд. Я все же сообщил ему, что он должен пользоваться ходом для слуг. То, что он сказал в ответ, нельзя повторить в доме джентльмена.
Йен был уверен все, что сказал старый моряк, говорилось и раньше, только не в таких красочных выражениях.
– Я приму его, какой бы дверью он ни воспользовался.
– Слушаюсь, милорд, – сказал Халл, шмыгнув носом, и повернулся, намереваясь выйти.
Ну вот, дворецкий обиделся. Йен окликнул его:
– У нас трудные времена, Халл. Мы должны поступать соответственно.
Халл наклонил напудренную голову:
– Воистину так, милорд. Я счел обоснованным беспокойство верного слуги тем, что его юный господин испытывает боль.
– Боль? Мальчик испытывает боль, и никто из этих дураков лекарей не может ему помочь?
– Я думаю, использование опия при ране на голове лежит в основе разногласий врачей. Уснет и может вообще не проснуться.
Йен потянулся за бутылкой. Все равно за какой. Боль в животе не проходила. Может, ему принять опий? Спиртное не притупляет боль. Потом он остановит часы, чтобы не тикали, по крайней мере, у него в голове. Иного способа побороть время и пережить эту ночь он не мог придумать.
Ему надо забыться… Нет, ему надо, чтобы воспоминания стерлись из памяти.
Как можно остановить время, заставить стрелки на циферблате идти в обратную сторону? Как может смертный вернуть обратно пролетевшее мгновение, или поспешно сказанное слово, или пулю, чтобы она влетела обратно в ствол пистолета? Должен быть способ, хотя бы на один час.
Афина достала Библию, которую привезла с собой, но не читала ее и не молилась. Она пела. Слегка фальшивя, напевала любимые песенки Троя, сидя у его ложа. Когда забывала слова, просто мычала, а когда кончились популярные песенки, запела рождественские гимны. Она охрипла, но сон у брата, кажется, становился легче, когда он слышал ее голос, для того она и пела. Стоило ей умолкнуть, как брат начинал метаться, кричал от боли и жар у него усиливался.
Афина исчерпала все, что могла сказать ему, еще несколько часов назад. Сколько раз можно говорить мальчику, что ты его любишь, что очень рассердишься, если ему вскорости не станет лучше, и что все будет хорошо? Она рассказала ему о героическом графе, который спас его, о великолепных лошадях, которые привезли ее сюда, и о встревоженных слугах, помогавших ухаживать за ним.