И этот джентльмен поклялся никогда не иметь дело с этой особой или с ей подобными. К счастью, делишки леди Пейдж его больше не касались. Он прекратил с ней отношения, как только Пейдж стал выказывать возмущение. К сожалению, это произошло, лишь когда этот грязный тип уже послал ему вызов, то есть слишком поздно.
Как бы то ни было, Йен порвал с женщиной, которая никогда ничего не значила для него, была просто источником поверхностных наслаждений и не вызывала ничего, кроме легкого зуда. Мона сама постелила себе постель, обзавелась будуаром в беседке, ложем в сарае, койкой за кустами. После этого ее никогда больше не будут принимать в обществе.
Если Йен слышал шепотки о Неистовом Мардене, он их тоже игнорировал. Его друзья знали, что это прозвище дали ему за дерзкие скачки с препятствиями на бегах, а не за дурной нрав. Он был хладнокровен, держал себя в узде. Он был истинным джентльменом, человеком праздным, его слегка скучающее безразличие говорило лишь о том, что он размышляет об очередном подношении в театре «Друри-Лейн».
Господи, думал граф, ему следовало бы предложить роль в новой пьесе. Мышцы лица ныли от не сходившей с него любезной улыбки, шея затекла от необходимости высоко держать голову, его тошнило от всего, что он съел и выпил за этот день, растянувшийся на половину ночи.
Наконец ему перестали задавать вопросы и шептаться у него за спиной. Теперь все перемывали косточки леди Ингерсолл, ее полнеющей талии и красивому главному садовнику. Да будут благословенны те, кто способствует всяческому произрастанию и дает Лондону возможность поболтать о чем-то, кроме неудачной дуэли!
Даже Йен уже почти поверил, что в его жизни все в порядке, если не считать несварения желудка, и верил до тех пор, пока не ступил на дорожку перед своим домом. Выйдя из кареты, он угодил ногой прямо в доказательство присутствия своих незваных, нежеланных и неизбежных гостей с их мерзкой собакой.
Босой, в отвратительном настроении, он вошел в дом и тут же повысил одного из своих лакеев до должности псаря, поручив ему заботиться о глухой как пень кусачей собаке и сопутствующей ей грязи.
Затем он отправился в библиотеку, впереди шел дворецкий Халл, который проверил, достаточное ли количество свечей горит в комнате, наполнены ли графины, разведен ли в камине огонь, поскольку вечер был весьма прохладный.
Он был предельно заботлив, и Йен понял, что дворецкий хочет что-то сказать.
– Как там мальчик? – спросил он с замиранием сердца. Проклятие, Карсуэлл был не прав, подумал Йен. Ему следовало оставаться дома, а не развлекаться, точнее, не делать вид, будто он развлекается. Нужно быть просто скотиной, чтобы отправиться на бал, в то время как его гость – его жертва, – быть может, смертельно болен.