– Вы знаете, я собираюсь стать врачом, а врачи должны понимать людей.
К горлу Линн подступил комок, молчаливый крик: Как она прекрасна! Как прелестны ее девочки! И она благодарила Бога за их успехи; они так хорошо перенесли переезд и нашли свое место в новом окружении.
– Эмили делает невероятные успехи в своем выпускном классе, – сказал Роберт. – Да, я знаю, тебе не нравится, когда я хвастаюсь тобой, дорогая, но иногда я не могу удержаться. Так что прости меня. Я просто горжусь тобой.
Круглое лицо Энни, окаймленное светлыми в мелких завитушках волосами, повернулось к отцу. И Линн сказала:
– Обе наши девочки много работают. Энни приходит домой из школы и сразу садится за пианино поупражняться, а затем принимается за домашние задания. Я никогда не напоминаю ей об этом, правда, Энни?
В этот момент девочка повернулась к матери. Можно мне съесть остаток суфле, пока оно не осело? Смотри, из него выходит весь воздух.
Действительно, оставшаяся часть взбитого шоколадного крема медленно оседала, превращаясь в мокрую вязкую массу на дне миски.
– Нет, нельзя, – ответил Роберт, когда Энни подтолкнула свою тарелку Линн под нос. – Ты и так достаточно толстая. Прежде всего, ты вообще не должна это есть.
Рот Энни скривился, напоминая маску трагедии, оскорбленное рыдание вырвалось из груди, она вскочила, опрокинув свой стул, и выбежала из комнаты.
– Вернись сейчас же и подними стул, – приказал Роберт.
В ответ задняя дверь со стуком захлопнулась. Каждый старался не смотреть на другого, пока Эмили не произнесла с мягким упреком:
– Ты смутил ее, папа.
– Что ты имеешь в виду? Мы здесь не чужие. Тетя Джози и дядя Брюс знали ее до того, как она родилась.
– Но ты знаешь, как она ненавидит, когда ей говорят, что она толстая.
– Она должна смотреть правде в лицо. Она действительно толстая.
– Бедное маленькое дитя, – пробормотала Линн. Маленькое дитя, которое не любило себя за свою толщину и курчавые волосы, которые она унаследовала от какого-то неизвестного предка. Кто может понять ее тайную боль? – Пойди за ней, Роберт. Она, вероятно, в своем обычном месте в сарае для инструментов.
Роберт встал, положил свою салфетку на стол и кивнул Леманам:
– Извините меня. Она невозможная… – сказал он, выходя из комнаты и оставляя позади себя подавленное молчание.
На буфете Линн разливала кофе. Роберт купил тяжелый серебряный кофейный сервиз у Тиффани как «подарок самим себе в дом». В этот момент его строгость в присутствии Брюса и Джози заставила ее почувствовать неловкость; было бы естественным принести кофейник с ситечком из кухни, как они делали всегда. Но Роберт хотел, чтобы она использовала все эти прекрасные новые вещи.