– Это обычный дачный поселок, просто мой дом стоит почти в лесу, но в нем есть и газ, и горячая вода, и все, что ни пожелаешь… Так что не переживай – искупаешься, погреешься… И не бойся меня, я же не кусаюсь… – И он внезапно приблизил к ней свое неестественно гладкое, страшное от скользящих по нему прозрачных теней проплывающих мимо деревьев лицо – неузнаваемое лицо Лопатина. Оно было похоже на бледную шелковую маску со сверкающими хрустальными, почти белыми глазами.
Изольда зажмурилась. Она понимала, что весь этот страх и эта размытая палитра видений и образов, часть которых казалась нереальной, оживают лишь ночью и что виновата во всем только ночь.
Лопатин слегка коснулся губами ее лица.
– Ты меня не бойся… Я – с тобой.
* * *
Наконец-то я была дома, и первое, что собиралась сделать, это позвонить своей дорогой тетушке, по которой я к тому времени уже смертельно соскучилась, и так жалела о нашей размолвке, что готова была поделиться с Изольдой всеми своими любовниками. Но вместо этого мне пришлось поговорить со Смоленской, звонок которой разорвал тишину моей квартиры и прозвучал как-то особенно тревожно и громко.
– Валентина, это ты? Слава богу. Значит, так. Нас сейчас могут прослушивать, поэтому я перезвоню тебе через час по другому телефону. Это очень важно и касается Изольды. Все. Целую.
И короткие гудки.
Я ничего не понимала. Неужели что-то случилось с Изольдой?
Я позвонила ей домой – трубку взяли сразу, и мужской голос меня спросил:
– Кто звонит?
– Где вас воспитывали, черт побери? Я звоню своей тете, Изольде Павловне Хлудневой, а вы берете трубку да еще смеете спрашивать, кто ей звонит! Кто вы и что делаете у нее в квартире? Я сейчас же вызову милицию!..
Я бросила трубку, всем сердцем чувствуя, что с тетей стряслось что-то очень и очень серьезное. Смоленская сказала, что перезвонит через час «по другому телефону». Наша семья жила на три телефона: мой, моей обожаемой мамочки, которой, как всегда, когда она была мне нужна, не было дома и она носилась по Африке с камерой под мышкой, и Изольдин. Но если Смоленская звонила ко мне домой, а у Изольды дома были незваные гости, то Катерина Ивановна могла мне позвонить только на мамину квартиру. Поэтому я, прихватив чертову сумку с деньгами и понимая, что рискую, быть может, жизнью, перемещаясь с ней по городу, в котором, собственно, почти украла их, первым делом взяла такси и поехала на вокзал. Страсть к камерам хранения у меня еще не пропала, и я доверила свою дорогую ношу молчаливой стальной ячейке.
И только после этого, налегке, поехала к маме. Точнее, в ее квартиру.