(Будет лучше, если ты по этому вопросу обратишься в Москве к адвокату Кирсанову Льву Яковлевичу.) Я знаю, что ты завидовала мне, моему образу жизни. Я не хотела бы, чтобы ты стала такой же, как я, чтобы прошла весь этот страшный путь…
Пусть хотя бы у тебя все будет хорошо. Будь счастлива. Мне не звони и не приезжай. Если сумею выкарабкаться, то вернусь сама. В крайнем случае обратись к Наташе Ореховой, она живет в С., вот ее телефон… Она свой человек, и ей ты сможешь показать это письмо. Ну все, у меня кончились сигареты. А ведь мне нельзя курить, это может отразиться на моем ребенке. Как жаль, что моя мама не увидит его. Целую, твоя Полина.
P.S. Поливай цветы и вытирай пыль, как я тебе говорила. Будем надеяться только на хорошее».
Наталия разрыдалась прямо на лестнице. Она сидела на ступеньках, закрыв ладонями лицо, и, не в силах унять внутреннюю дрожь, полностью отдалась своему горю. Она вновь была слабой и беззащитной Наташей Ореховой, уязвимой и страшно закомплексованной, воспринимающей мир как надвигающуюся на нее огромную темно-серую тучу, неотвратимую и холодную…
Успокоившись, она вернулась к Валентину, прижалась к нему всем телом, обняла и вскоре уснула.
А проснулась от шума: кто-то нахально открывал замки, звенел ключами и громко разговаривал.
– Валентин, сюда кто-то рвется… мне страшно… – пыталась она растормошить Валентина. – Ну же…
Он открыл глаза:
– Что случилось? – И, услышав шум в прихожей, хотел уже было встать, но не успел, шаги приближались. Наконец дверь спальни распахнулась, и Наталия, к своему ужасу, увидела серое лицо Логинова. И его самого, такого огромного и холодного, как скала… За ним маячило удивленное лицо Арнольда Манджиняна.
Логинов, оценив щекотливость ситуации, выпроводил своего помощника из спальни и прикрыл за ним дверь.
Наталия, не обращая внимания на всю безвыходность ситуации, встала как была, обнаженная, быстро оделась, испытывая парализующий страх, который сковывал движения и мешал ей сосредоточиться, и вышла из спальни, оставив в постели ошарашенного Валентина. Логинов последовал за ней.
На кухне она достала из сумки сигареты и закурила.
– Почему ты не предупредил меня о своем приезде? – спросила она, глядя в окно и пытаясь пересчитать листья на ветке тополя, качавшейся на уровне ее глаз.
– Это тот самый?… – Он не договорил и тоже жадно схватился за сигареты. – Это я тебя должен спрашивать: почему не звонила, почему не давала о себе знать, почему оказалась в постели с чужим мужиком?…
– Я знаю, кто убил всех женщин.
Я теперь знаю все. А что касается Валентина, то еще сегодня ночью мне казалось, что я люблю его… Как когда-то казалось, что люблю и тебя… Ты все равно не поймешь. Вы были нужны мне