На стене над кроватью висел большой фотопортрет Светланы: белокожая шатенка с большими темными глазами и маленькими носом и ртом. Несколько кукольное личико, но в общем-то довольно милое.
Наталия внимательно осмотрела комнату, пока не нашла наконец то, что искала. Отделение в шкафу для сумок. «Это летние сумки… Белые, розовая, светло-зеленая…» Вмарте с такими ходить еще рано. Но в сумках-то и могло остаться нечто…
Однако в них, кроме конфет, денег, телефонных жетонов, носовых платков и губной помады, ничего не оказалось. Тогда она развернула одну конфету и от неожиданности тут же уронила ее, «Так вот какие конфеты любила девочка Света». Она разглядывала лежащий на ладони прямоугольничек из серебристой фольги: запечатанный презерватив. «Зачем он девственнице? На всякий случай?» Наталия развернула все конфеты и везде обнаружила презервативы. Один из них она спрятала в карман, чтобы показать Сапрыкину для возможной передачи на экспертизу.
– Ну что, нашли что-нибудь интересное?
«А что, если интимная жизнь Светланы никак не связана с ее убийством? Тогда зачем лишний раз чернить ее имя?»
– Ничего… Только конфеты… прошлогодние… Ни тебе дневников, как у подростков, ничего… У нее были подруги?
– Да, одна. Ее зовут Маша. Мария. Она живет прямо через стенку. Если хотите, я ее позову.
– Хочу. – Это была хорошая новость: девушки, которые не ведут дневников, обычно выбирают себе в исповедники самых близких подруг.
Бартоломей ушел, а она осталась одна. Позвонила еще раз по телефону Альбаца, но там снова не ответили. Затем позвонила Соне домой спросить, не пришел ли Игорь. Но он сам взял трубку:
– Ты где?
– Я выполняю важное задание. Приеду – расскажу. Если хочешь, прихвачу тебе по дороге пива.
– Прихвати. Но главное, возвращайся скорее домой.
– Все, целую. – Она растроганно улыбнулась и как-то особенно ласково положила трубку на место.
Но Бартоломей не шел, и Наталия начала беспокоиться. «Что он там, заговорился? Уж не расчленили ли его соседи? Маша-людоедка, а что, звучит…»
Она поставила замок на предохранитель и вышла из квартиры. Позвонила в соседнюю дверь, но ей никто не открыл. Тогда она взялась за ручку и вдруг почувствовала, как у нее по спине пробежал холодок. Ей было хорошо известно это чувство: страх, замешанный на присутствии смерти…
Дверь поддалась, и Наталия поняла, что случилось что-то необратимое. А что может быть необратимее смерти?
Она вернулась в квартиру Бартоломея, взяла сумку, достала из нее маленький пистолет и зарядила его. И уже более решительно вошла в соседнюю квартиру, темную и зловещую, с неясными бликами в дальней комнате…