Тогда-то хозяйка и послала мне дурацкую записку, решив, видимо, что я злонамеренно оживляю кота (Бог знает что она обо мне думала в этот момент! Хорошо, что мой друг был при этом и может засвидетельствовать мою невиновность).
Мессмер пообещал во всём разобраться, невзирая на протесты девочки, велел упаковать тело (Вы не находите, что ситуация всё больше напоминает сюжет одной из моих опер?!) и немедленно направился ко мне. Меня он не застал (я как раз был у Де Понте) и принялся ждать. В это время кот снова очнулся, и доктору пришлось бегать за ним по всей комнате, и, кстати сказать, он разбил ненароком голландскую вазу - ту, что мне подарил Чекарелли. Basta! Этот кот обошёлся мне в круглую сумму!
Но самое неприятное было потом, когда я вернулся, и Мессмер посвятил меня в эту историю. Он признался, что ни минуты не верил в сказку про волшебную мелодию, но на всякий случай (его к этому обязывает долг учёного и исследователя) решил проверить. Тут начинается такое безумие, что я бы ни в коем случае не стал Вам всего этого пересказывать, если бы не был целиком и полностью уверен, что эта история так или иначе станет Вам известна - хочу я того или нет, несмотря на то, что кроме нас двоих (меня и Мессмера) никто об этом пока не знает, и мы единодушно решили не придавать её гласности.
Оказалось, что марш и в самом деле способен пробудить кота. Мессмер тут же признался, что его первоначальное заявление о том, что кот спит не стоит выеденного яйца. Кот не спит. Он мёртв. И - как только звучит этот марш, он встаёт и ходит, и сердце его бьётся, и выглядит он так, будто не умирал совсем. Вы знаете как я отношусь к разного рода магам, волхвователям и прочим прохиндеям рода человеческого. Но (во-первых!) я полностью и целиком доверяю Мессмеру, и уж он-то не стал бы выдавать желаемое за действительное. Тем более (и это - во-вторых!) никто из нас в глубине души не желал этого. Я не хочу писать музыку, оживляющую котов. Совсем нет! Увольте! Я желаю писать музыку для людей (живых!!!), а не… Бог знает что происходит когда звучит этот марш, на Его усмотрение я оставляю все последствия своего деяния. Клянусь, я не ведал что творил!
Когда всё выяснилось (самым жутким образом, поверьте мне!), мы решили, что этой музыке не бывать. Я уничтожил единственный экземпляр, какой у меня был (хоть, разумеется, и запомнил всё наизусть), мы пожали друг другу руки и поклялись никому не говорить о случившемся. Мессмер заявил, что это происшествие переменило полностью его представление о природе жизни и смерти, что было мне чрезвычайно лестно услышать, несмотря на то, что я чувствовал сильный озноб и головокружение.