— И почему твоя жена сбежала? — спросила Энинву.
— А как тебе кажется? Я не смог удержаться от проникновения в ее мысли — так же, как в твои, а может быть и глубже. Я изо всех сил старался, чтобы она этого не узнала, но… некоторые вещи приходили ко мне так явно и так отчетливо… Я отвечал на вопрос, полагая, что она произносила его вслух, в то время как она молчала… а она не понимала этого, и…
— И она испугалась.
— Господи, да, да. Через некоторое время она была уже охвачена ужасом. Она ушла в дом своих родителей, и не пожелала даже видеть меня, когда я пришел за ней. Я не имел намерений в чем-либо ее обвинять. А после этого… были только женщины, которых приводил Доро. Так же, как он привел тебя.
— Но мы не такие уж плохие женщины — во всяком случае, я.
— И ты, не задумываясь, сбежишь от меня!
— Интересно, что бы ты мог чувствовать по отношению к женщине, которая вся покрыта грязью, язвами и болячками?
Он заморгал, а затем оглядел себя.
— Я подозреваю, что ты привыкла к лучшему!
— Разумеется! Позволь мне помочь, и тебе станет лучше. Ты не должен был так вести себя со своей женой.
— Но ты — не она!
— Конечно, нет. Она не смогла помочь тебе, а я смогу.
— Я не просил тебя…
— Послушай! Она сбежала от тебя, потому что ты принадлежишь Доро. Ты колдун, и она была напугана этим до отвращения. Я же не боюсь этого, и не испытываю отвращения.
— А у тебя нет права на это, — угрюмо пробормотал он. — Ты очень способная колдунья, гораздо способней меня. Мне еще до сих пор не верится, что я видел все твои проделки.
— Если мои мысли были открыты для тебя хотя бы ненадолго, ты должен верить тому, что я делаю, и тому, что я говорю. Я ни в чем не соврала тебе. Я действительно прожила на свете почти три с половиной сотни лет. Я целительница. Я видела и проказу, и гипертрофированное развитие у людей, которое вызывает скорую смерть, и детей, родившихся с ввалившимися лицами, и многое другое. Сравнивая, я могу сказать, что твои болезни не являются безнадежными.
Он хмуро взглянул не нее, не скрывая своего недовольства, словно пытался прочесть ее мысли. Наконец, как ей показалось, он бросил это занятие. Томас вздохнул и только пожал плечами.
— А могла ли ты помочь кому-нибудь из тех, других?
— Иногда мне удавалось помочь. Порой я могу приостановить гипертрофированный рост, или заставить видеть слепые глаза, или вылечить язвы, которые не проходят сами…
— Но ты не можешь освободить человека от посторонних голосов или видений, ведь так?
— Ты имеешь в виду мысли, которые ты воспринимаешь от других людей?
— Да, и то, что я «вижу». Временами я не могу отличить реальность от видений.