— Отлично, — сказал Глэдстон Ботт.
Седьмая лунка была короткой, но путь к ней стерегли две большие ловушки, между которыми пролегала узкая полоска дерна. Удару Глэдстона Ботта не хватило силы, но мяч, прокатившись через раф, прошел по самому краю оврага, затем повернул в сторону грина, набрал скорость, удачно скатившись с какого-то взгорка, и мгновением позже упал в лунку.
— Уф, чуть не промахнулся, — вздохнул Глэдстон Ботт с облегчением.
В глазах Брэдбери Фишера все плыло и плясало. Ничего подобного он не ожидал. Если так пойдет дальше, то, чего доброго, лунки, словно стая голодных собак, сами начнут охотиться за мячами Ботта по всему полю.
— Три вверх, — подвел итог Глэдстон Ботт.
Бредбери Фишер стиснул зубы и попробовал успокоиться. Положение стало критическим. Он понял, что совершил ошибку, сделав ставку на расчетливую игру. Он не был рожден расчетливым гольфистом, и ему не пристало вести себя словно ожившая иллюстрация из книги Вардона. При замахе он отводил клюшку как можно дальше назад, стараясь вести головку параллельно земле. Он прижимал правый локоть к боку, прежде чем плавным движением поднять клюшку, головка которой описывала правильную дугу. Он вовремя поворачивал корпус, отслеживал переворот кистей и движения бедер.
Какая чепуха! Может, все это и хорошо, но не для него. В гольфе Бредбери всегда считал себя отчаянным рубакой, готовым очертя голову броситься вперед и смести все на своем пути. И только сметая все на своем пути так, как никогда еще не сметал, мог он надеяться на восстановление утраченных позиций.
Успех отнюдь не вскружил голову Глэдстону Ботту. Его драйв на восьмом поле был по-прежнему короток и точен. Однако теперь Бредбери Фишер и не думал никому подражать. На семи предыдущих лунках он подавлял инстинкты, но уж теперь вложил в удар всю накопившуюся за время воздержания страсть.
Секунду-другую он неподвижно стоял на одной ноге, будто аист, затем что-то со свистом рассекло воздух, и раздался щелчок. Мяч устремился прямо по курсу, перелетел через все ловушки, ударился о землю и остановился в двадцати метрах от грина.
Бредбери зловеще улыбнулся и расправил плечи. Глэдстону Ботту понадобится никак не меньше семи ударов. Сам же Бредбери в худшем случае уложится в пять.
— Два вниз, — сказал он несколько минут спустя, и Глэдстон Ботт угрюмо кивнул в знак согласия.
Бредбери Фишеру нечасто удавалось остаться на фервее Два раза подряд, однако день выдался необычный. После Драйва на девятом поле мяч пролетел двести сорок метров, и не просто так, а в верном направлении.