Две недели назад он поставил последний пенни на лошадь по имени Плясунья, которая добежала до финиша в половине третьего, если мы назовем это бегом.
Бинго грешен тем, что позволяет суеверию победить холодный разум. Он прекрасно знал цену Плясунье, но накануне скачек увидел во сне, как дядя Уилберфорс танцует румбу у входа в Либеральный клуб. Что ж, и проиграл.
Теперь он замялся, но вскоре отошел. Рози, прикинул он, не пошлет его в тяжелый поход без соответствующих ресурсов.
— Еду, еду, еду! — зачастил он. — Завтра и отправлюсь. Сотни фунтов хватит, я думаю, а две — еще лучше, что же до трех…
— Нет-нет, — возразила Рози. — Деньги тебе не понадобятся.
Бинго дернулся, как страус, проглотивший дверную ручку.
— Н-н-не по-на…?
— Разве что фунтик-другой на чаевые. Я все устрою. Дора Спержен — в Каннах, она тебе закажет номер в Монте-Карло, а счета отошлет в мой банк.
— Мне казалось, — глухо начал Бинго, — что я должен изучить нравы международных шпионов и дам под вуалью. Это недешево. Шпионы, хо-хо! Да они непрестанно пьют шампанское.
— Ничего, шпионов я представляю, — отвечала Рози. — Мне нужен местный колорит. Как выглядят залы, и тому подобное. Если у тебя будут деньги, ты впадешь в искушение.
— Кто, я?! — возмутился Бинго. — Ну, знаешь! Рози раскаялась.
— Прости, мышоночек. Я не хотела тебя обидеть. Но все-таки без денег лучше.
Теперь вы не удивитесь, что несчастный Бинго еле доел курицу и не прикоснулся к рулету. Однако разум его работал как динамо. Деньги надо раздобыть. Но как? Как, я вас спрашиваю?
Мало кто решится дать ему в долг, положение его знают. Конечно, дяде уже под девяносто, а человек не вечен, но пока там что, денег нет.
Надежда оставалась одна — Пуффи Проссер. Да, он прижимист, но очень богат, что и требуется. Под вечер Бинго заглянул в клуб и узнал, что Пуффи там нету. Боль была настолько сильна, что пришлось подкрепиться. Увидев его, я был поражен сходством с несвежей рыбой, спросил, в чем дело, и он откликнулся:
— Ты не мог бы одолжить мне фунтов двадцать — двадцать пять? Лучше тридцать.
— Не мог бы, — честно сказал я, и он тяжко вздохнул.
— Вот она, жизнь! — развил он тему. — Богатство просто лезет в руки, а начать дело не на что. Слыхал о таком Гарсии?
— Не доводилось.
— Буквально разорил Монте-Карло. А про Дарнборо слышал?
— Нет.
— Меньше восьмидесяти трех тысяч не брал. А про Оуэрса?
— Тоже не слышал.
— Выигрывал двадцать лет подряд. Как на работу ездили, все трое. Но куда их системе до моей! А, черт…
Когда человек в таком отчаянии, его ничем не утешишь. Я несмело предложил заложить какой-нибудь пустячок, предположим — портсигар, но тут же выяснилось, что он не золотой, как мы думали, а едва ли не жестяной. Правда, была у него бриллиантовая брошка, которую он купил в час успеха и собирался подарить жене в день рождения, а пока, от греха подальше, дал на сохранение ее подруге.