но все девушки считают возлюбленных слабоумными. Своему жениху она отпускала интеллект семилетнего ребенка. Если можно что-то напортить, он напортит. Только мысль о том, что портить у дяди нечего, разрешила его отпустить. Что нужно, в конце концов? Писать портрет, очаровывать дядю. Даже он на это способен.
Однако ей было не по себе, и она не очень удивилась, получив телеграмму, гласящую: «Приезжай можно скорей тчк нуждаюсь моральной поддержке тчк люблю зпт целую».
Она постояла, думая о том, что худшие страхи подтвердились. Потом пошла в спальню, сложила вещи и вызвала такси. Через двадцать минут она сидела в вагоне, а билет в Биттлтон лежал в ее сумочке. Еще через час и сорок пять минут она входила в сад при дядином доме. Там она сразу увидела жениха, шагавшего взад-вперед и чрезвычайно напоминавшего кошку на раскаленной крыше.
— Слава Богу! — вскричал он, кидаясь к ней. — Мне нужен твой женский ум. Я совсем запутался.
Гледис молча глядела на него.
— Вот факты, — продолжал Ланселот. — Ночью я прыгнул дяде на брюхо.
— Прыгнул на брюхо? — переспросила Гледис.
— Нечаянно, нечаянно! Но он обиделся. Понимаешь… — он быстро изложил события. — Но это бы ничего, если бы не сегодняшнее утро. Я вышел в сад покурить…
Он замолчал, услышав тот пронзительный звук, который издает кошка, если на нее наступить. Глаза невесты, обычно нежные, буквально метали пламя.
— Я же тебе сказала, не кури!
— Знаю-знаю, но я думал, он не заметит. Надо же покурить после завтрака! Зачем тогда завтракать? В общем, я закурил и не успел выпустить дым, как услышал голоса.
— Господи!
— Вот и я так сказал, прячась в кусты. К ним приближались двое, не станет же человек беседовать с самим собой. Хотя у Шекспира бывает. Гамлет, к примеру…
— Ланселот!
— Нет, Гамлет. Что, душенька?
— Не отвлекайся.
— Что ты, что ты! На чем я остановился?
— На том, что ты нырнул в кусты с сигарой.
— Ты ошибаешься. Нырнуть я нырнул, но без сигары. Услышав голоса, я уронил ее на газон.
Он помолчал. Гледис снова издала тот визг, какой издает домашняя кошка, если наступить ей на хвост тяжелым ботинком.
— Ты с ума сошел!
— Да-да, только ты помолчи, а то я собьюсь. Итак, эти двое подошли к лавровому кусту, за которым я сидел, и я невольно подслушал их беседу. Один из них был твой дядя, другой, вернее — другая, в виде шара, явно была кухаркой, так как они обсуждали меню обеда. Красота, а не меню! Дядя тоже так думал, он поддакивал, у меня текли слюнки, как вдруг кухарка заорала. Выглянув из-за куста, я увидел, что она указывает на газон. То есть на мою сигару.