— Если этот толстый нахал знает вашего племянника, — развернул свою мысль пятый граф, — навряд ли удастся выдать его за Росситера. Да, Спинк, вам крышка. Кончились ваши козни.
Мервин Спинк молчал. Подняв мотоциклет, он мрачно сел на него и мрачно направился в деревню.
Радость его сменилась скорбью. Синее небо было отвратительным. Бабочки — хуже некуда, колосья — это черт знает что! Словом, настроение пресловутой Пиппы,[12] столь понятное у человека, которому светят полторы тысячи фунтов, начисто исчезло.
— Тьфу, та-ра-рам! — мрачно бормотал Мервин Спинк.
Добравшись до почты, он отправил телеграмму племяннику и мрачно поехал обратно, в замок, чтобы укрыться в своем логове.
Просидев там немалое время с мыслью о том, что нет на свете слов, печальнее чем: «Так могло бы статься»,[13] он услышал звонок из комнат леди Аделы. Когда вызывает хозяйка, надо идти, что бы ты ни чувствовал.
— Да, миледи?
— О, Спинк, приехал мистер Кобболд. Вы не посмотрите, все ли в порядке? Быть может, ему что-нибудь нужно.
— Сию минуту, миледи.
— Мистера Росситера нашли?
— Нет, миледи. К сожалению, он уехал.
— Но вы с ним свяжетесь?
— Непременно, миледи.
Мервин Спинк удалился, ничуть не страшась встречи с новым гостем. Когда он (Спинк, не гость) служил в роскошном доме Кобболда-старшего, младший ему очень нравился, поскольку, от щедрости душевной, нередко заглядывал к нему, чтобы поболтать и выпить. Мало того, несколько раз они ходили вместе на матч.
Однако, приближаясь к голубой гостиной, он был достаточно сумрачен.
Майк сидел в своей комнате, переодевшись к обеду, и ему все нравилось. Пятый граф мог терзаться и томиться, как Шильонский узник, но на свежий взгляд комнаты замка были выше всех похвал.
Скажем, окна, как справедливо заметила хозяйка, выходили в розовый сад, а дальше ласкали взор поля и рощи, где каркали грачи и бегали кролики. В самой комнате было уютно, если не сказать — роскошно. Особенно понравилось Майку мягкое кресло. В сельских спальнях сплошь и рядом обнаруживаешь мебель, сделанную в далеком прошлом по заказу инквизиции; но тут было не так.
Сидя в этом кресле, положив на столик ноги, Майк думал о Терри. Мысли его прервало то, что дверь открылась и появился вальяжный незнакомец, по-видимому — дворецкий, то есть тот самый Спинк, соперник лорда Шортлендса. Вон он каков, этот Адонис или, если хотите, змий в эдемском саду! Что ж, понятно, почему пятый граф его боится.
— Добрый вечер, сэр, — сказал Адонис.
— Добрый вечер.
Хотя Спинк и страдал, уста его тронула улыбка, какой улыбается дворецкий, когда один из вышестоящих совершит промах. Хозяйка сказала ему, что в голубой спальне находится Стэнвуд Кобболд, однако в кресле сидел кто-то другой.