– Нет, мы не поссорились, и вполне вероятно, что уже вечером мы снова поедем к ней, если вы не возражаете… – сухо ответила ему Юля и, стараясь не смотреть на него, проворно заперла дверь.
Она чувствовала пристальный взгляд Берестова, но продолжала делать вид, что спокойна и сурова. Хотя то, что она задумала, потребует от этого страдающего с похмелья мужчины либо определенных физических усилий, либо шокирует его настолько, что он постарается от нее сбежать.
– Юля, я должен перед вами извиниться и объясниться, – начал Берестов, с каким-то остервенением срывая со своей шеи красный в полоску галстук и расстегивая несвежую сорочку, в которой он, как подозревала Юля, и провел всю ночь, не успев от усталости и охватившего его сна даже раздеться и принять душ.
– О чем вы? О том, что рассказали нам вчера? Не берите в голову. Лично я, да и Надя, – мы верим вам, и если все-таки разыщется Крымов, думаю, он тоже проникнется к вам самыми теплыми чувствами и постарается помочь вам прийти к выборам со спокойной совестью и без проблем. Я ведь вижу, как вы переживаете…
Это был плавный переход, запланированный и обдуманный еще в такси, которое доставило их сюда, в гостиницу. Главное теперь было преодолеть себя и свое отвращение к мужчине, которого она не желала, но которому собиралась отдаться прямо сейчас, немедленно. И не потому, что изнывала от болезненно-затяжного желания, которое испытывает любая женщина, долгое время лишенная физического общения с мужчиной. Ей нужна была игра, приближенная к истинному влечению, попытка расслабиться настолько, чтобы заставить себя чуть ли не полюбить этого, в сущности, незнакомого ей мужчину. Животное Крымов, к которому она испытывала сильнейшие сексуальные чувства и который даже на расстоянии управлял ее душой и телом, должен быть забыт. Но перед тем как они расстанутся, и, быть может, навсегда, она собиралась доставить ему боль. Жгучую и острую, словно от удара ножом или от выстрела в сердце. Это желание было несравнимо сильнее всех других, вместе взятых, и родилось оно у нее этой ночью, когда в ее присутствии невозмутимая и жестокая Щукина запросто позвонила своему бывшему мужу и спокойно рассказала ему о приезде Земцовой. Как будто она не могла этого сделать раньше, не унижая Юлю и лишая себя тем самым удовольствия увидеть ее в растерянности, во всей ее слабости и отчаянии. Надя вела себя будто утомленная игрой с полумертвой мышью кошка, которая в своей сытости и даже пресыщенности решила немного привести в чувство свою жертву.
Земцова смутно помнила ее разговор с Крымовым, точнее, два разговора, потому что Щукина звонила ему дважды с перерывом в несколько минут, которые ей понадобились для того, чтобы выяснить у стоящей рядом с ней окаменевшей Земцовой, когда она желала бы видеть в своем гостиничном номере Крымова. И разговоры эти были не плодом ее фантазии и не сном, хотя вполне могли оказаться очередным блефом Щукиной, произносящей фразы в непрерывно гудящую трубку и договаривающейся о завтрашней встрече не с Крымовым, а с воздухом: с нее станется…