Ему было немножко досадно, он ведь предвкушал, как угостит Эллен своим фирменным омлетом. Ладно, ничего не поделаешь.
Милт рыгнул. Слишком много он ест и слишком быстро. Бен прав, конечно, три яйца сразу – это на два больше, чем нужно. Да еще опаздывает он на это их «важнейшее заседание» – Рон Майкелсон, видите ли, из Голливуда явился, этот самодовольный болван, глава агентства «Знаменитые артисты», – и мысль, что ему, упаси Боже, на эту встречу не успеть, только еще больше его угнетала, заставляя желудок тревожно урчать.
Лифт в небоскребе Крайслер слишком быстрый, молнией поднял его на сорок первый этаж. Милт рыгнул снова.
Когда он ввалился в зал заседаний, Майкелсон, с наигранной небрежностью одетый в коричневый костюм, к которому не очень шла полосатая рубашка от «Тернбулла и Ассера», между прочим, а костюм фирмы «Армани» – такие целое состояние стоят – уже держал речь. Агенты, расположившиеся за столом красного дерева, метров пятнадцать в длину, – последних уж еле видно – казалось, с трепетом внимали каждому его слову.
– Мы не можем себе позволить подобных безобразий. – Он смотрел на Сэма, и ледяное презрение, читавшееся в его глазах, словно заполнило собой весь зал. – Вам и платят за то, чтобы ничего подобного не случалось, ведь это ваша прямая обязанность.
Бедняга Сэм! Видно, Майкелсон решил ему как следует врезать за Дона Арнольда.
– Но, Рон, я же с него глаз не спускал. Ума не приложу, как он успел раньше меня в гримерную… но я же сразу на него кинулся, оттащил… он просто убить ее был готов… а потом, – Сэм спотыкался на каждом слове, – потом мы все же заставили его вернуться на сцену.
– А я повторяю, что ничего подобного просто не должно происходить. – В приливе чувств Рон, как обычно, приподнялся на цыпочки, демонстрируя вручную сделанные подошвы своих итальянских туфель. – Хорошо хоть, что вам хватило соображения позвонить не в полицию, а Милту. Вам, Милт, я вот что хочу сказать…
«Вот скотина, – подумал Мишт, – и до меня добрался».
– Вы не сумели полностью нейтрализовать прессу, но, возможно, это даже и к лучшему. Работает на его образ: как же, раненый зверь, отчаяние, буйство и так далее.
«Раненый зверь? О чем это он, кретин лощеный?» Но Милт не вчера на свет родился, глупых вопросов задавать не станет.
– Самое главное, чтобы крупные газеты не очень уж размусоливали всю эту историю, – продолжал Рон. – Понимаете, Арнольд на вершине своей карьеры, и наша задача – удержать его там как можно дольше. На нем мы миллионы зарабатываем, не забывайте.
– А как насчет Доуни? – поинтересовался Фрэнк, тот несчастный агент, которому приходилось представлять ее интересы. Должно быть, он тут же пожалел, что задал этот вопрос, потому что Майкелсон так и уставился на него своими стальными, как сверла, глазами.