В середине дня Орлов велел подать обед, состоявший из птичьего рагу, паштетов и сосисок с капустой. Бокалы поднимали часто, но, благодарение Богу, Алексей проявил умеренность. Когда был выпит кофе, Себастьян уже не сдержался и попросил его о приватном разговоре. В три часа пополудни оба решили уединиться в соседней комнате.
— Алексей, бога ради, объясните мне все это, — взмолился он, — и этот чин, и имя.
Орлов сел и улыбнулся.
— Мой дорогой друг, императрица не забыла, чем вам обязана. Если бы вы, устроив свое невероятное переодевание, не пробрались в Петергоф, чтобы убедить ее, а главное, если бы не провернули тот дьявольский трюк, оказавшись одновременно на ужине в Зимнем дворце и в Петергофе… в общем, если бы вы не предупредили, что немец уезжает в Ораниенбаум, быть может, наше дело никогда бы не выгорело. Императрица уверяет, что у вас дар вездесущности, и крепко убеждена вопреки всем разумным объяснениям, что вы чародей.
Себастьян кивнул.
— Но для нее вы еще и стратег, это и есть причина вашего возведения в генеральское звание. Что официально оправдывает назначенное вам армейское жалованье: десять тысяч флоринов.
Сумма была внушительной даже для русского генерала.
— Я напишу ее величеству, чтобы смиренно поблагодарить, — ответил Себастьян. — Но объясните мне теперь это имя — Салтыков.
Алексей Орлов улыбнулся и погладил подбородок.
— Мой добрый друг, вы же знаете, армия целиком привержена русской партии. Сен-Жермен — не самое удачное имя для русского генерала. Стало быть, нужно было что-то русское, вот императрица и выбрала это.
— Но ведь существует же настоящий Салтыков, вы это прекрасно знаете!
— В самом деле, его назначили воспитателем великих князей. И он в курсе, что у него появился родственник с такой же фамилией, — ответил Орлов, по-прежнему улыбаясь.
— То есть я?
— Верно. Неужели вам зазорно состоять в родстве с воспитателем детей самой императрицы?
— Нет, что вы, это высокая честь, — ответил ошеломленный Себастьян. — Но означает ли это, что я должен принимать участие в ваших войнах?
— Если мы и дальше сможем пользоваться вашими добрыми советами, это будет в согласии с вашим званием. Но никто не упрекнет вас в дезертирстве, если вы не ринетесь в ближайший же бой.
При этих словах Алексей Орлов встал, подошел к двери, кликнул Федора и попросил его принести некую красную сумку, лежащую под кучерским сиденьем его кареты.[49] Через несколько минут Федор вернулся, вручил сумку своему брату и вышел. Алексей открыл ее, достал оттуда футляр с гербами, а из него пергаментный свиток, который и протянул Себастьяну.