«Мы, Екатерина II, Императрица Всея Руси…»
Легкое головокружение охватило Себастьяна. Граф Салтыков назначался в штаб со званием генерала и советника ее императорского величества. Императорская печать подтверждала подлинность документа.
— Но Салтыков! — воскликнул он.
— Прочтите вот это, — отозвался Орлов, протягивая Себастьяну другой документ.
Новая грамота занимала целых две страницы: в благодарность за услуги, оказанные престолу, ее величество жаловала графу де Сен-Жермену имение Ново-Лиево в две сотни гектаров, равно как усадьбу и два хутора близ Старицы, и возводила его в графское достоинство.
— Удовлетворены теперь? — спросил Орлов.
— Как может быть иначе?
— Григорий все предусмотрел.
Себастьян задумался. Его судьба оказалась связана с судьбой русского императорского трона теснее, чем он предполагал.
— А скажите мне, — продолжил Алексей, — как поживает ребенок, которого от вас родила баронесса Вестерхоф?
— Увы, никак. Умер от крупа. Все мои познания в медицине оказались бессильны его спасти.
— Жаль. Как вы, возможно, знаете, он приходился двоюродным братом царевичу Павлу.
Себастьян вспомнил, как пришлось забирать ребенка из Санкт-Петербурга и как принцесса Анхальт-Цербстская призналась, что баронесса была единоутробной сестрой императрицы. Орлов долго смотрел на графа испытующим взглядом.
— За ребенком приезжали вы сами или ваш сын?
— Я. А почему вы спрашиваете?
— Григорию показалось, что у вас какой-то странный, рассеянный вид.
— Еще бы! — ответил Себастьян.
— Жаль, что ребенок умер, — продолжил Орлов. — Быть может, вы могли бы стать отцом будущего царя.
— Что вы такое говорите?
— То, что вы слышали. Павлу сейчас шестнадцать лет, и он проявил свой истинный нрав. Ненавидит собственную мать и сам — вылитый портрет своего батюшки. Это опровергло все слухи об отцовстве Сержа Салтыкова.
Орлов закурил сигару, взяв щипцами уголек из камина.
— Он такой же яростный германофил, как и его отец, и ненавидит Россию, — продолжил он.
— Но не собираетесь же вы устранить шестнадцатилетнего юношу? — заметил Себастьян.
— Не я, конечно, — ответил Орлов, пожав плечами. — Он дождется, что его истребят другие. Настает такой момент, когда человеческое существо, наделенное определенной властью, перестает быть самим собой и становится заложником. Но это в будущем. У Екатерины впереди еще много лет царствования.
— За что Павел ее упрекает?
— За ее жизнь. И за смерть своего отца.
Себастьян вспомнил рассказ Барбере об убийстве царя Алексеем.
— Как он умер?
— Предполагаю, что ваш друг Барбере вам рассказал.