Это называлось займами.
Это сообщение обрушилось на Себастьяна, как ушат холодной воды. Выходит, англичане просто-напросто купили чету великих князей? Это наводило на размышления. Скорее всего, дворец Орловых был выстроен на деньги, выплаченные англичанами Екатерине и которые она затем передавала своему любовнику. Царь и царица вели себя как последние щеголи и вертопрахи.
В данный момент моральные рассуждения были весьма неуместны, хотя именно сейчас нравственность, как никогда, мешалась с политикой.
— Стало быть, императорская гвардия вскоре в полном составе окажется в Санкт-Петербурге?
— Да.
— На каком расстоянии казармы находятся от Зимнего дворца?
— Не так далеко.
— Все полки преданы императрице?
Григорий Орлов не мог скрыть замешательства, он помедлил с ответом.
— Они преданы России, которую представляет императрица…
— Но не самой императрице?
— Никто в гвардии… То есть почти никто не верит, что придется вмешаться, чтобы защитить лично императрицу…
Встревоженный Себастьян попытался представить себе контрзаговор, о котором знал бы лишь ограниченный круг людей.
— Но сколько человек были бы готовы немедленно выступить, причем на ее стороне?
Трое русских обменялись взглядами.
— Человек сорок, — произнес наконец Барятинский.
— Всего лишь четыре десятка людей, готовых действовать?
Русские покачали головами.
— Сорок против всей машины царской власти, вместе с канцлером и генералами? — настаивал Себастьян, все еще не веря.
— Такова реальность, граф. Было бы слишком неблагоразумно лгать вам.
Все были подавлены. После молчания, еще более длительного, чем прежде, Себастьян заявил:
— Все в руках императрицы.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ей придется предстать перед всей гвардией и объявить себя спасительницей, защищающей Россию от иноземца. Как это сделала когда-то императрица Елизавета.
Это заявление повергло всех в шок.
— Что вы задумали? — спросил Григорий Орлов.
— Захват власти императрицей. Он должен произойти самое большее за несколько часов.
— Но кто ей все это объяснит? — недоумевал Григорий. — Никто из нас к ней не допущен, кроме графа Панина. Дорога в Петергоф, где она в данный момент проживает, охраняется преданными немцу людьми.
— А где сам царь?
— Если он находится не в Санкт-Петербурге, чтобы принять посла или что-то в этом роде, то пребывает в Ораниенбауме, это на Финском заливе, прямо напротив Кронштадта, в замке, который охраняет голштинский полк.
— Если я вас правильно понял, — подвел итог Себастьян, — при дворе зреет заговор против царя и канцлера Воронцова, но с вашей стороны никакой организации не существует. Вы практически ничего и никого не представляете. Я могу только повторить: одна лишь императрица может действовать законно.