Барятинский и Григорий растерянно посмотрели на него.
Они походили на мышей, которых смертельно пугает и в то же время завораживает огромный кот. И оказались настолько парализованы этим страхом, что, похоже, потеряли всякую способность действовать.
— Так не может более продолжаться, — властно произнес Себастьян. — Нам нужно добиться через Панина доступа к императрице.
— Но Панин тоже в Петергофе, — заметил Алексей.
— Может быть, к нему можно добраться через Разумовского? — предположил Барятинский.
— Кто это?
— Президент Академии наук.
— Тогда сделайте это, прошу вас, причем прямо завтра, — заявил Себастьян. — Я хотел бы получить от него рекомендательное письмо к Панину до моего отъезда в Санкт-Петербург. Мы все должны собраться там как можно раньше. Я буду у графа Ротари, в его особняке в Графском переулке, это возле Невского проспекта.
Распростившись с гостями, Сен-Жермен в сопровождении Александра и шевалье де Барбере вышел из дворца.
Садясь в карету, Себастьян еще думал о том, что английская корона поддерживала безумства будущей императорской четы России. Он поведал об этом Александру и шевалье де Барбере.
Положение было чрезвычайно рискованным. Во всяком случае, для него.
12. УРОК ГЕРОИЗМА В КРУГЛОЙ БЕСЕДКЕ
Гвардейцы бросили внимательный взгляд внутрь великолепной кареты. Они увидели там элегантную даму в дорогих украшениях, которая обмахивалась веером, спасаясь от жары, уже довольно чувствительной даже в такое раннее утро. Роскошное ожерелье с бриллиантами и рубинами переливалось на белой припудренной шее. Из-под серой, расшитой бисером тафты юбки виднелась крошечная ножка в сатиновой туфельке цвета слоновой кости.
— Я графиня Безбородко, — произнесла женщина тонким голоском, — еду на один день навестить свою племянницу, госпожу де Суверби.
Один из гвардейцев достал из кармана истрепанный листок бумаги и сверился — или сделал вид, что сверился, — с чем-то похожим на список; наверняка имена людей, которым был запрещен доступ в Зимний дворец и Петергоф. Затем он махнул кучеру, давая дозволение проезжать.
Карета снова покатилась по дороге и несколько минут спустя остановилась перед лестницей великолепного дворца. Лакей, сидящий рядом с кучером, проворно спрыгнул на землю, открыл дверцу и спустил приставную ступеньку. Пассажирка не спеша вышла из кареты, опираясь на руку своего лакея, восхищенно огляделась вокруг и поднялась на крыльцо. Двое слуг открыли перед ней дверь. Дама назвала себя и, смерив лакеев высокомерным взглядом, приказала, чтобы о ее приезде немедленно доложили госпоже де Суверби. Ее попросили подождать в изысканной гостиной, огромные окна которой выходили в сад.