– А что ты скажешь о няне из Даниловского дворца? – спросила она. – Той, которая заботилась о Тамаре, когда ты была на примерке?
Сенда задумалась. Ну конечно, молодая няня с немецким акцентом и васильковыми глазами! Как ее звали? Ингрид? Нет, Инга. Инга. Это был выход, до которого она сама почему-то не додумалась, хотя, с другой стороны, девушка, пожалуй, была слишком молода.
Почувствовав колебания Сенды, графиня предложила:
– Почему бы тебе не назначить ей испытательный срок, дорогая? Если она тебе понравится, отлично. Если же нет, ты всегда сможешь подыскать кого-нибудь другого.
Предложение выглядело разумным.
– Но разве мы сможем забрать ее из дворца? – недоумевала Сенда.
– Конечно, сможем, дорогая, – твердо ответила графиня. – Я немедленно займусь этим.
Так и сделали, и Инга Майер с ее копной соломенных волос и васильковыми глазами поселилась в маленькой свободной спальне рядом с детской.
К собственному удивлению, Сенда моментально почувствовала облегчение. Инга была настоящей находкой, и, что самое главное, она души не чаяла в Тамаре, которая, в свою очередь, обожала ее. О такой взаимной привязанности Сенда и не мечтала. Не было ничего, с чем Инга не справилась бы. В доме она выполняла самые разные обязанности: няни, поварихи и горничной одновременно. Она всегда знала, что ей делать, и не задавала никаких вопросов. По утрам вставала раньше всех и готовила завтрак; когда к Сенде начинали съезжаться учителя, она забирала Тамару и вместе с ней отправлялась за покупками или в прачечную. Когда Сенда приходила из театра, ей казалось, что в доме работали волшебные эльфы, такой был в нем наведен порядок. Сенда не могла поверить своему счастью, что ей удалось заполучить Ингу, и с этого началась дружба, которая никогда не разочаровывала и не подводила ее.
В целом, часто думала Сенда, если не считать разлуки со Шмарией, Санкт-Петербург обошелся с ней чудесно. Она была в начале своей карьеры, жила в очаровательной квартире, ее лучшей подругой была графиня, а у Тамары была Инга, которая постепенно становилась скорее преданным членом семьи, чем просто служанкой.
Чего еще она могла желать, кроме Шмарии?
Но времени думать о нем у нее теперь не было, поскольку подготовка к роли звезды шла полным ходом.
Все дни слились в один сплошной изнурительный урок, поединок характеров Сенды и ее наставников. Мадемуазель Клэйетт давала ей уроки французского, мадам Рубенова – уроки дикции, месье Везье – пения, а с шести до девяти вечера вторая преподавательница французского мадемуазель де Реми-Марсо выступала в роли поварихи, горничной и учительницы французского одновременно.