Нация все более склонялась к мнению, что царь слаб и некомпетентен и его следует отстранить от власти. А царица, очаровательная Александра, немецкого происхождения, которую все называли просто «немкой», становилась самой ненавистной супругой монарха после Марии Антуанетты.
Россия созрела для революции – так же, как и Ленин.
Это было начало конца.
В четверг, 8 марта, хаос ворвался в молчаливые бесконечные очереди за хлебом в Петрограде. По всему городу толпы голодных, истощенных людей, больше не желающих терпеливо дожидаться своих жалких голодных пайков, яростно атаковали пекарни, хватая все, что попадалось им на глаза. Одновременно с ними с заводской Выборгской стороны по мостам через Неву прошли протестующие рабочие и встретились в центре Петрограда. Еще одна демонстрация, состоящая почти целиком из женщин, прошла по Невскому проспекту, скандируя: «Хлеба! Хлеба!». Несмотря на то что демонстрация носила мирный характер, вдоль проспекта патрулировали конные казаки в ожидании беспорядков.
Сидя в тот день за обедом, состоящим из картофельных оладьев, Сенда чувствовала, как ее переполняет растущее чувство тревоги. Инга, не говоря ни слова, – совершенно нехарактерно для нее – ковырялась в своей тарелке, а Тамара, всегда чутко реагирующая на настроения окружающих, была странно подавлена и молчалива. «Дела действительно очень плохи, – думала Сенда, – если даже мой привилегированный дом испытывает такую жестокую нехватку продовольствия».
Со времени появления Поленьки и Дмитрия в обязанности Поленьки входило готовить, убирать, стирать и делать покупки. Не считая товаров длительного пользования, она каждое утро с двумя сетками отправлялась за продуктами, которых требовало меню на день. Поскольку Сенда была сторонницей свежей питательной пищи, а зимой в кладовой было слишком тепло, скоропортящиеся продукты закупались по мере надобности. Такой порядок существовал до того самого утра, когда Поленька ушла за покупками с полным кошельком денег и не вернулась. Когда же в конце концов можно было с уверенностью предположить, что случилось что-то помешавшее ей вернуться домой, Сенда с Ингой обшарили всю кладовку, оказавшуюся на огорчение пустой, и нашли лишь очень немногое. Не было ни мяса, ни птицы, ни яиц, ни свежих овощей. Из картошки и растительного масла они приготовили жалкие оладьи, но у них не было ни яблочного повидла, ни сметаны – ничего вкусного, что могло бы оживить эти жирные, безвкусные оладьи. Инга отставила в сторону тарелку.
– Я не голодна.
– Я тоже, – проворчала Тамара, со звоном бросая на свою тарелку тяжелую серебряную вилку. – Фу! Ненавижу оладьи! По вкусу они похожи на газету.