Сенда, не менее подавленная и точно так же равнодушная к неаппетитным кружочкам из тертого картофеля, призвала на помощь весь свой неистощимый веселый нрав.
– Я знаю, что они просто ужасны, детка, но сегодня у нас больше ничего нет. Зато завтра мы устроим настоящий праздник и все наверстаем.
Инга, приподняв брови, кисло заметила:
– Завтра все будет так же плохо или еще хуже, помяните мое слово. Я считаю, во всем этом виновата Поленька. Скорее всего она забрала деньги, которые у нее были, и сбежала с ними. Надеюсь, что хотя бы они с Дмитрием наедятся на славу!
– Инга! Нельзя так говорить, – резко оборвала ее Сенда. – Ты же знаешь, сегодня целый день неспокойно из-за всех этих беспорядков и демонстраций. По всей вероятности, Поленька просто не смогла вернуться домой.
– Неужели? А как же Дмитрий? У него ведь ваша лошадь и ваша коляска, разве нет? Я проверяла на конюшне, их там нет. Он мог бы привезти ее сюда.
– Возможно, их ранили.
– Возможно, это самые настоящие мошенники.
– Завтра, – усталым голосом проговорила Сенда, – все будет гораздо лучше.
– Боюсь, что завтра, – проворчала пессимистично настроенная Инга, – все будет гораздо хуже.
К сожалению, Инга оказалась права.
На следующее утро еще большие толпы людей заполнили улицы. Еще больше булочных и продовольственных магазинов было разграблено, а вездесущие казаки, всегда появляющиеся при первых же признаках беспорядков, вновь патрулировали улицы, правда, на этот раз без своих плеток. Отсутствие плеток у казаков не прошло у демонстрантов незамеченным, ведь плетки были традиционным способом наведения порядка. Это указывало на то, что казаки не будут также применять и винтовки, и толпа радостно приветствовала их.
Но даже отсутствие плеток и оружия было бессильно утолить голод.
– И что теперь? – неизвестно к кому обращаясь, проворчала Инга. – Полдень давно прошел, а ни Поленька, ни Дмитрий так и не объявились. Не скажу, что я по ним соскучилась, особенно по этому Дмитрию с его бегающими глазками, но больше мы их ждать не можем. Иначе просто умрем с голоду.
Они с Сендой были на кухне, где перерывали полки и шкафы.
– Мейсенский фарфор и столовое серебро – это, конечно, прекрасно, но мы же не можем их съесть. Надо раздобыть каких-нибудь продуктов. Нам двоим много не надо, но я беспокоюсь о Тамаре. Девочка растет, и ей надо усиленно питаться.
– Знаю, знаю! – оборвала ее Сенда, силы и терпение которой подошли к концу, и она чувствовала, что ее затягивает трясина раздражения, разочарования и растущего гнева. Она повернулась на каблуках, быстро прошествовала в прихожую и принялась натягивать на себя теплую соболью шубу и такую же шапку.