Прошло еще несколько томительных часов, прежде чем Скольник в конце концов коротко кивнул головой. Кивок был воспринят как молчаливый сигнал: Макс Фактор отложил в сторону свои кисточки, кремы, лосьоны и карандаши, а Зиолко облегченно вздохнул, просиял, поцеловал ее в щеку и поднялся со стула. Не говоря ни слова, мужчины вышли вслед за Скольником, напоминая при этом утят, послушно следующих за мамой-уткой, и в комнату торопливо вошла пухлая горничная с приятным лицом, чтобы помочь Тамаре одеться. При виде Тамары женщина остановилась как вкопанная и широко раскрытыми глазами уставилась на нее.
Тамара удивленно посмотрела на нее и спросила:
– Что-то не так?
Женщина быстро покачала головой, но по-прежнему не могла проговорить ни слова.
– Простите, – извинилась она, покраснев от смущения. – Пожалуйста, простите меня. Вы… вы слишком красивы.
Тамара уставилась на нее, потом, запинаясь, проговорила:
– Значит, я… красива?
Женщина рассмеялась.
– Красивы ли… – Серьезный вид Тамары заставил смех замереть на ее губах. Она подошла ближе. – Вы не знаете? – мягко спросила она, внимательно вглядываясь в ее глаза.
Тамара покачала головой, ее глаза наполнились слезами.
– Нет, – хрипло ответила она, поспешно отворачиваясь в сторону. – Я не видела себя несколько недель.
– Бедняжка. – Женщина наклонила набок голову, успокаивающе улыбнулась и медленно кивнула. – Вы очень, очень красивы, синьорина.
Тамара обернулась к ней. Затем порывисто потянулась к женщине и сжала ее руку.
– Благодарю вас, – страстным шепотом проговорила она. Голос ее дрожал от облегчения.
– За что? За то, что сказала вам правду? – Пожилая женщина улыбнулась счастливой улыбкой. Весело напевая что-то, она принялась рыться в огромной картонной коробке, шурша бесчисленными слоями оберточной бумаги. Через минуту она развернула платье от Вионнет, которое Скольник заказал в Париже для Тамары по ее новым меркам и привез с собой. Пение оборвалось. «Mamma mia!» – воскликнула пораженная горничная, вынимая платье и пристально рассматривая его своими черными глазами, то и дело издавая звуки восхищения.
Тамара глубоко вздохнула и подошла ближе, чтобы тоже рассмотреть платье.
– Какое красивое! – воскликнула она, инстинктивно протягивая к нему руку, чтобы пощупать ласкающий шелк белой тафты. Ткань показалась ей прохладной и царственной.
– Ах, какое сокровище, синьорина! Вы только посмотрите! Восхитительно! – воскликнула горничная, прикладывая к Тамаре платье. Она задыхалась от возбуждения, как ребенок, рассматривающий рождественские подарки.