– Нет, Шмария, – мягко проговорила она. – Не убьешь. Только себя погубишь.
– Ну и что? – с горечью ответил он. – Все остальные уже мертвы. Почему же я должен остаться в живых?
– Почему? – страстно прошептала она, в тихой ярости тряся его. – Я скажу тебе почему. Если мы тоже умрем, никто никогда не узнает о том, что здесь произошло. Мы должны жить, чтобы все узнали об этом. И потом, если мы умрем, кто станет оплакивать умерших?
Шмария опустил плечи.
– Наверное, ты права, – пробормотал он, затем потянулся к Сенде и обнял ее. Они прижались друг к другу, чтобы хоть как-то утешить себя. Сенда вновь почувствовала, как обострились все ее чувства, только на этот раз она не вдыхала влажную свежесть земли и не слышала пения птиц. Птицы и насекомые молчали. Ее преследовал отвратительный запах крови и экскрементов. Она почти явственно ощущала во рту медный, металлический привкус крови. В воздухе витала смерть.
Маслянисто-черный дымок вздымался в небо. Очень скоро от деревни не останется ничего, кроме кучки пепла и выжженной, изувеченной шрамами земли.
Главарь казаков прорвался на коне сквозь стену дыма и с мрачным удовлетворением огляделся вокруг.
– Ну? – крикнул он сборщику, который только что закончил опись. – Все евреи получили по заслугам? Никого не осталось?
Сенда затаила дыхание, ожидая, что сейчас прозвучит смертный приговор Шмарии… и ей самой. Она знала: пришел час расплаты. Стоит казакам узнать, что кто-то избежал смерти, как они примутся прочесывать все окрестности до тех пор, пока не найдут и не уничтожат их.
Сборщик сверился со своей книгой и с каменным выражением лица огляделся вокруг. Вид ужасающей бойни лишил его дара речи. В горле у него что-то забулькало, лицо посерело. Неожиданно он наклонился, и его с шумом вырвало. Вытерев рот тыльной стороной ладони, он поднял глаза на казака. Затем слабо кивнул.
– По списку все.
Только после того как казак повернулся к нему спиной, он быстро сделал пометки напротив фамилий двух оставшихся в живых жителей деревни.
Значит, здесь было достаточно смертей. Даже для него.
Сенда облегченно вздохнула.
Казаки построились, сборщик вскочил на коня, а главарь взметнул вверх свою шашку. Затем он опустил ее вниз, подавая знак трогаться в путь.
Его шашка больше не блестела. Она была темно-коричневой от запекшейся крови.
Когда топот копыт стих, Сенда почувствовала, как Шмария схватил ее за руку.
– Ну ладно, – устало произнес он. – Пошли.
– Куда?
– Не важно, лишь бы подальше отсюда.
Она покачала головой.
– Мы не можем. Мы должны похоронить и оплакать умерших.