— Эти, — с трудом размыкая губы, выдохнул Альрихт.
— Хорошо, — сказал мальчик. — Они стоят спора. Оставь себе одного.
— Одного? — с ужасом повторил Альрихт.
— Вот сейчас ты подошел опасно близко к пределу, — сказал мальчик. Смертельно близко. Выбирай одного, пока я не передумал.
Альрихт стиснул зубы и медленно протянул руку к Номатэ.
— Остальные мои, — сказал мальчик; и шесть скорбных теней вереницей двинулись к центру Круга. Они молчали, пока шли. И так же молча ушли в никуда, за самый последний из Пределов.
— Ты выполнил условия договора, — сказал мальчик, направляясь следом. — Выполню и я. Прощай. Точнее, до встречи там! — он показал куда-то далеко, за самый-самый край мира.
Уже шагнув в Круг, он остановился и вернулся. Быстро и легко подошел к Морене.
— Сотвори яблоко, — жалобно попросил он.
Серый, как островитянин, Морена послушно вынул из воздуха душистое и румяное сенейское яблоко и протянул мальчишке. Тот с аппетитом впился в мякоть зубами и даже зажмурился от восторга.
— Спасибо, — сказал он искренне. — Спасибо. Возьми и ты у меня подарок. В благодарность за это.
Он ткнул пальцем в яблоко и ушел в Круг, смачно жуя на ходу.
— Какой подарок? — ошеломленно спросил Морена.
Мальчишка обернулся и засмеялся.
— Себя, Ирчи Морена, человек с лицом древних, — он указал на пол, где у границы Круга было едва заметное белесое меловое пятно.
А в следующий миг повелитель пределов исчез.
Трое посмотрели друг на друга.
— Я думал, я умру, — сказал Альрихт и сел на пол.
— Ты молодец, — серьезно сказал Клосс и обнял оглушенного Морену за плечи. — Плюнь, Ирчи. Это, — он кивнул на пятно, — уже ничего не значит.
— Я ошибся, — грустно сказал Альрихт. — Их было восемь. Я совсем забыл про Мегиша.
— И это уже все равно.
— Какой же я дурак! — вдруг крикнул Морена.
— Вот это, говорят, неизлечимо, но с Рассветом и это пройдет.
Альрихт сунул руку в карман, вытащил оттуда клочок бумаги и некоторое время тупо смотрел на него.
— Давай червонец, — наконец сказал он Морене.
Капитан Уртханг оглядывал собственный лагерь, как поле битвы. С вершины холма. Оглядывал и негромко ругался. Если бы это было настоящим полем битвы, Уртханг никогда не выбрал бы этот холм для рекогносцировки. С него было плохо видно.
И к тому же он находился в центре лагеря. Поэтому, чтобы оглядеть весь лагерь, приходилось вертеться, как девка на выданье.
И еще мешал шатер. Личный шатер Ника, у которого раньше развевалось знамя Конфедерации, а теперь сверкал штандарт Вечного Отряда. Личный шатер, которого у Ника никогда не было.
Шатер Ник придумал сам, а еще точнее — не придумал, а вычитал из какой-то полузабытой книги. «Стратегикон» Абсерида, кажется. Выдумка была настолько идиотской, наивной и заплесневелой от древности, что даже могла сработать.