– Гм… Коль вы не чужды медицины, Александр Дмитриевич – может, поведаете нам, чем так долго хворал ваш многострадальный батюшка и какой диагноз записан у него в свидетельстве о смерти?
– Ваш цинизм совершенно не уместен. Мне слишком тяжело об этом говорить, – Баев извлек из рукава белый платочек, но впадать в истерику на этот раз не стал – а ограничился только несколькими элегантными всхлипами.
– Людям куда проще было жить в прежние времена, – не к месту, с точки зрения Прошкина, начал философствовать Борменталь, – ведь в прежние времена существовали дуэли – благородный способ выяснения межличностных конфликтов…
Баев отреагировал на это замечание вовсе неожиданно – то есть просто выхватил пистолет и лихо пальнул, казалось не прицеливаясь, однако, к смешанному с уважением ужасу Прошкина, песочные часы разлетелись, засыпав песком и осколками комод и персидский ковер на полу.
– Я бы вам, почтенные, очень и очень не советовал пытаться возродить дуэльные традиции, – зловеще улыбнулся «Ворошиловский стрелок» Баев и незнакомым, но красивым движением обернув пистолет вокруг указательного пальца, вложил его в кобуру, резко поднялся и вышел.
Прошкин застонал и прикрыл глаза в надежде, что происходящее ему только снится. Но попытка забыться оказалась совершенно неудачной. Сквозь головную боль до него долетали звуки, да и видно сквозь ресницы ему было вполне отчетливо:
– Каков ублюдок! – сквозь зубы процедил Борменталь.
– Его купили на ярмарке как коня, и как коня же и воспитывали…Вот и вся наша евгеника, Иван Арнольдович! Как можно вообще говорить о врожденном аристократизме? Прав был Дидро – воспитание суть решающий фактор человеческого развития…
Тут фон Штерн задумался, снял круглые очки в стальной проволочной оправе, положил на стол и, стал всматриваться куда-то в неведомую даль мудрым, но не видящим взглядом, а потом тихо сказал:
– Хотел бы я, что бы он действительно был ублюдком. Нет, Иван Арнольдович. К моему большому сожалению, нет…Он абсолютно законнорожденный. Безусловно – далеко не единственный наследник. Точнее – двадцать первый. Но от этого не менее легитимный. Тем более, никто ведь точно не знает, сколько их сейчас осталось всего. И он сможет подтвердить свои права. И теперь ничего с этим не поделаешь. Да, и стоит ли…
Борменталь нетерпеливо перебил:
– Вы лично видели документы?
Фон Штерн молча кивнул.
– Вы, осознаете, что это значит для Ордена? – Борменталь почти кричал, – Ах, Александр Августович! Ну отчего Вы этому попустительствовали? Отчего вы не заняли более взвешенной позиции в отношениях с Дмитрием еще тогда…