— Было бы любопытно узнать.
— Не мне вам объяснять, что большинство чекистов работали за идею…
Вечно они себя называют чекистами, подумал я.
— …Но Советский Союз исчез… Ради чего, скажите, теперь рисковать? Ради чего прошла вся жизнь? И не забывайте, мы внедряли своих людей в наиболее влиятельные структуры по всему миру — от политических партий и государственных аппаратов, крупных коммерческих фирм и силовых ведомств до по-настоящему мафиозных структур, сект и кокаиновых баронств. Кое-кого из наших людей прибрали к рукам и бывшие противники, и бывшие союзники. Некоторые просто решили уйти с линии огня… Но были и те, кто стал работать на свой страх и риск. Но теперь уже в собственных интересах.
— Общество шпионов с ограниченной ответственностью? — я засмеялся.
— Одних смогли завербовать, других — запугать. — Н. Г. даже не улыбнулся, — Были проведены акции устрашения — вспомните громкие дела о разоблачении советских разведчиков в ряде европейских стран и Соединенных Штатах. Наши бывшие агенты оказались в заложниках. И не только они. Их семьи… Их друзья.
— Короче, приватизировали агентуру, — я продолжал улыбаться. — А теперь предлагаете принять участие в ваших междусобойных разборках.
— Это не разборки. Группа людей, как вы правильно заметили, использует наработки огромного коллектива. И наша задача — помешать им.
— Наша? С какой стати и моя?
— С какой стати? — глаза его сверкнули. — Идет война, и глупо спрашивать — почему призывают именно тебя.
— Да никакая война не идет! — теперь разозлился я. — Когда же вы наконец вылезете из окопов, которые сами себе придумали?
— мне захотелось покрутить пальцем у виска.
— Но люди гибнут, верно? — попросту спросил Н. Г.
Возле виска крутить расхотелось.
Z
* * *
На кольцевой мы расстались. Н. Г. направился к дверям, через окно я увидел, как в людском водовороте мелькнуло его темно-серое пальто, и еще некоторое время мог наблюдать, как плывет над людскими головами каракулевый картуз.
Николай Григорьевич казался высокого роста.
Стоило проследить, куда он пойдет, но поначалу я не решился идти следом. Мне показалось, он был достаточно откровенен, и не хотелось бы насторожить его.
«Поезд дальше не пойдет…», — объявил машинист.
Значит, так тому и быть. Я выскочил из вагона. На перроне было не протолкнуться. Вдали, уже на эскалаторе я увидел темно-серое пальто и каракулевый картуз.
Бегом поднимаюсь по ползущим вверх ступенькам. От напряжения на лбу выступила испарина, а ломающая боль запульсировала от поясницы до щиколотки левой ноги. Похоже, вчера моему позвоночнику чересчур досталось.