— Выбор, конечно, неудачный, — согласился собеседник.
— Вы хотя бы представляете, что собираются сделать с человеком, которого мне предстоит найти?
— Нет, нет, — посетитель замотал головой, словно ему предложили что-то неприличное. — После того, как вы установите его местонахождение, моя миссия заканчивается. Ваша, кстати, тоже. Так что можете не волноваться.
— Волноваться всегда надо, — вздохнул Николай. — Если кто-то совершает необъяснимые для тебя поступки, значит, он не хочет тебе их объяснять. Именно тебе.
* * *
Альберт Коган считал себя лучшим посредником в Москве. Иногда сам, разомлев после выпитого, он говорил жене:
— Я — лучший. Акула бизнеса. Таких поискать. Мне можно довериться, как своей мамочке. Моей, а не твоей, — уточнял он.
— Ты — алкоголик, — возражала жена. — Таких поискать. У тебя как у акулы — только печень. Что же касается мамочки…
И уходила мыть посуду.
Но сегодня Альберт пил водку молча и не хвастался. Мало того, что, соблазнившись гонораром, он взялся за дело, переговорив с клиентом всего лишь по телефону.
Но к тому же…
Он… Он! На которого работали (в свое время) лучшие специалисты Москвы, вынужден был вести дела с каким-то идиотом…
Хорошо еще, Коган приуменьшил сумму, которую таинственный заказчик предназначал сыщику.
— Сэкономил — все равно, что заработал, — похвалил себя Альберт, но от этого не полегчало.
Пить воду имеет смысл только после того, как солнце зависнет над линией горизонта. Через полчаса жара спадет, и тогда каждый глоток уже не просочится сквозь поры и не выступит на одежде темным жирным пятном.
Двое мужчин под палящим зноем не соблюдали это правило. Темной жидкости в бутылке оставалось совсем на донышке, и им приходилось до такой степени разбавлять бурбон водой в своих стаканах, что напиток становился почти прозрачным, серого цвета, как глаза одного из собеседников.
От солнца темнеет кожа, зато волосы обесцвечиваются. Поэтому оба европейца выглядели как родные братья — загорелые, русоволосые, в комбинезонах неопределенного цвета, которые, казалось, вобрали в себя экваториальный пот.
Один потянулся к прямоугольной бутылке, но только дотронулся до нее кончиками пальцев, как будто ласкал женское тело. Другой закурил сигару, предварительно откусив кончик белыми, крепкими, как у хищника, зубами. Сизый росчерк дыма неподвижно повис в густом воздухе.
Сигары здесь не стоили ничего.
— Через полгода мы сможем убраться отсюда с полными карманами баксов, — заметил первый.
— Если останемся живы, — уточнил собеседник.
Разговаривали они на русском языке, «акая» и проглатывая концы слов, как это делают москвичи.