Парфёнов на это усмехался и подзуживал:
— А чё! Дело говоришь, шальная баба. На кой чёрт тебе нужон я, старый пень? Отхватишь молодого парнягу, да живи себе в усладу. С Богом, девка! Только Ваньку мне отдай насовсем.
Привязался я к нему, прямо страсть Божья. Вот вернусь из Харбина, подарков понаволоку. Захряс я тут, у бабьей юбки, как жеребец в конюшне, надоть ветров свежих хлебнуть. А так, что толку. За каким бесом я рою ево в этой ледяной земле? Не горюй, вернусь к весне.
Всё чаще натягивало северным холодком. Степан беспокойно готовился к кочевью на охотничьи места, баловал собак кормом и брал с собой в тайгу Мамая с Грунькой.
Кобель выдул за лето в рослую лайку, покрылся огненной шерстью, но был ещё бестолковым по сравнению с сучкой. Грунька, опрятная и шустрая, похожая на свою мать, не отставала от Верки во поисках дичи.
Азартно облаивала рябчиков и белок, ловила проворных бурундуков, частенько приходила в табор с раздувшимися от зайчатины боками. Мамай тешил себя битвами со старыми собаками эвенков. Оттачивал клыки на их шкурах, сам бывал погрызен до крови.
Тогда кобелёк приловчился избегать своры, настигал поодиночке обидчиков и так стервенел в драке, что Степан уже подумывал о том, чтобы его пристрелить, боясь остаться без рабочих собак в сезон.
Егор отговорил эвенка, пообещал забрать непутёвого пса в Манчжурию, а Верку оставить. Мамай как бы учуял, кто его спаситель, привязался к Быкову и шастал всюду за ним по пятам, выпрашивая пожрать.
Одним дождливым вечером Игнатий опять громыхнулся на мокрых камнях и зашиб хромую ногу. Она вспухла, стала скрипеть в колене. Парфёнов от отчаянья не находил себе места:
— Всё, брат, кажись, я усмирился. Копыто скрипит, как немазаная телега. Опухоль мозжит. Не пойду в этот год никуда, но в следующую зиму хоть на карачках уползу. Да и ты оставайся. Построим избу, глядишь, и приживёмся…
— За мать боюсь я, тебе ж сказывал, что учудила моя наречённая жёнушка с батяней. Разберусь дома и вернусь. Если Марфа не отступится, плохо ей будет.
— Да я не держу, только в Зею зайди и всё, как есть, обскажи. Про банду сгинувшую, про моё положение. Ить не в Харбин я так рвался, хотелось с Балахиным потолковать. Не знаю ить, как быть далее, чё мне делать. Вот беда.
Можа, он пришлёт человека опять на ярманку. Коли он тебе предложит ишо идти в то осиное гнездо, то подумай хорошенько и прикинь свои силы.
Кацумато — старик дюжеть мудрёный. Если тебя раскроет, то мигом отмахнет головёнку самурайским мечом. У нево есть родовой меч, шибко острый. Жалко мне тебя, гляди.