Про ловчую яму, чудо спасения и про все остальное, кроме африканских колдунов, Федя рассказал нам, сидя за рулем «Нивы», выруливая на дорогу к хутору. Стемнело, фары командир не включил, вел тачку по наитию, медленно, аккуратно. Я сидел с ним рядом, слушал и раскисал».
Дверь в палату Игната слегка приоткрылась. Белоснежная дверь в палату «люкс», «суперлюкс» по провинциальным меркам, самую малость отделилась от не менее белоснежного дверного косяка. В образовавшуюся малую щелку воровато заглянул психиатр Михаил Валерьянович. Увидел занятого писательством Сергача и тихонько прикрыл дверку. И удалился неслышно, на цыпочках.
«Помните, много мною уважаемый господин Архивариус, я описывал, как гоношился, привязанный к дереву, – мол, и веревки руки-ноги не режут, и вообще «шкурка» в норме. В предвкушении насильственной кончины нутро, выражаясь образно, «встало дыбом», а минула опасность – и попер отходняк. И у меня, и у Витьки. Мы дружно недомогали, кряхтели от болей, страдали и кисли. Пришлось командиру выделить нам по таблетке стимулятора каждому. Горькое лекарство быстро рассосалось под нашими языками, и нам резко полегчало.
А на горизонте наметились темные контуры хутора. Федя вручил мне автомат, велел изготовиться к стрельбе, передал Витьке светошумовую гранату и дал наказ приготовиться к ее метанию.
Подъезжая к хутору, Федор врубил фары, и мы все трое увидели деда Кузьму возле дорожной колеи. Добрый дедушка вооружился «ППШ», сиречь пистолетом-пулеметом системы Шпагина, боевым символом победы над фрицами в 45-м.
Федор тихо скомандовал: «Виктор, пли». Фокин высунулся в окошко и метнул гранату. Я зажмурился, чтоб не ослепнуть, открыл рот, чтоб не оглушило. Граната бабахнула не очень, кстати, оглушительно, но полыхнуло здорово. Федя вырубил фары, свернул с колеи и дал команду мне: «Сергач, пугани». Я пальнул в небо длинной очередью, целясь в не любимую мною луну. Соло «калашникова» напугало собаку деда Кузьмы, наверное, бабку Капитолину и, может быть, еще кого, ежели этот «еще кто» затаился на хуторе. Не знаю, до какой степени хлопок гранаты оглушил дедушку и слышал ли он мою очередь, однако машину он явно не видел. На этот раз госпожа Удача отвернулась от временно ослепшего, он стрельнул мне в ответ, однако мимо и поздно – мы были уже далеко! Мы разогнались до предела, попетляли по неровностям почвы и вернулись на укатанную дорогу, что вела к шоссе. Я впервые подумал об очевидном: «Не иначе «Нива» у диверсанта ручной сборки со спецподгонкой, другая машина той же модели давно б развалилась от таких перегрузок».