Раздались две короткие автоматные очереди. Саша был убит сразу же, Сергей на две секунды позже.
Ставший неуправляемым «Мерседес» дернулся вправо, ударился бампером о высокую кочку и, рыча и вышвыривая из-под задних колес ошметки мокрой земли, начал бодаться с нею.
Убийца, не отпуская автомата, подбежал и дернул за правую дверку.
Сергей сидел в прежней позе, только его голова была завалена набок, а руки все еще лежали на атташе-кейсе.
Убийца осторожно вытащил кейс, стараясь, чтобы ни одной капли крови с пробитой головы Николаева не упало на него, но тут уж не повезло. Кейс был перепачкан.
Шепотом выругавшись, убийца быстро осмотрелся, бросил автомат на землю и, прижав кейс к груди, побежал к недалеким деревьям.
В небольшой лощине среди деревьев стояла коричневая «шестерка», нарочно подобранная по цвету, чтобы не светиться среди деревьев, и угнанная только сегодня утром.
Убийца на ходу обтер кейс о свой камуфляж, подбежал к машине и быстро скинул с себя весь этот военизированный прикид. Скомкав куртку и брюки, он забросил их в салон на заднее сиденье.
Дело было сделано наполовину, и пока все шло удачно. Теперь предстояло доехать до ближайшего городишки, бросить угнанную накануне машину, поджечь ее, дойти до станции и, как все приличные граждане, сесть на электричку и поехать в Москву.
Седьмое ноября давно прошло, а снега все не было. Вместо снега, как вчера и позавчера, опять моросил мерзкий дождик. Оттого что погода была скверной, настроение тоже было нерадостным.
Старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник Лев Иванович Гуров отошел от окна и с раздражением замял сигарету в хрустальной пепельнице.
– А сигарета в чем перед тобой провинилась? А она, между прочим, моя. – Стас не удержался от ехидства и, поймав на себе сердитый взгляд Гурова, все равно закончил в прежней шутливой манере: – Молчу-молчу, патрон! Глух и нем аки… паки… каки… забыл, как дальше. В общем, понеже грешен, батюшка.
– Снега нет, – пробормотал Гуров, не обращая внимания на шуточки Крячко.
О том, что Гуров почти не курил и никогда не носил с собой сигарет, знали все его знакомые. И если Лев Иванович все-таки начинал курить, то это означало, что ситуация приближается к экстремальной. Понимал это и Крячко, но все равно не желал менять свою манеру разговора со старым другом. Да Гуров этого и не требовал.
– Снега нет, – повторил Гуров, отодвигая пепельницу на край своего стола, – а насколько я помню, раньше на седьмое ноября всегда был снег. Демонстрация, трибуны, голос диктора и скрип снега. У меня это все как-то слилось в одну картину. А теперь – седьмое ноября было, а снега не было! Черт-те что!