М.ЕМЦЕВ, Е.ПАРНОВ
ПРИГОВОРЕН К НАСЛАЖДЕНИЮ
Об этой резервации я впервые услышал в Кимберли.
Четырем африканцам и одному белому вынесли смертный приговор. Они проходили по статье о злостном саботаже. Кажется, пустили под откос товарный состав. А может, перерезали провода главной высоковольтной линии. Я в то время был очень занят, и если бы не Страатен, то и это дело прошло бы мимо меня, как и десятки других.
Страатен выступал на суде защитником. Он сразу же сказал мне, что дело гиблое. Может быть, ему все же удалось бы спасти от петли хоть белого, но тот использовал последнее слово для антиправительственной пропаганды. На присяжных это произвело нехорошее впечатление...
Через несколько дней после вынесения приговора Страатен пришел ко мне в отель. Он молча разделся и пошел под душ. Потом уселся под самым кондиционером и попросил чего-нибудь прохладительного. Я достал из ледника сифон.
- У меня есть сведения, - сказал он, - что приговор приведен в исполнение не будет.
- Их помилуют?
- Нет. На это надежды мало... Ты ничего не слышал о секретных резервациях для смертников?
Я покачал головой.
- А следовало бы знать! - Страатен закурил сигарету и, кивнув на окно, сказал: - Опусти жалюзи.
- Зачем? Сразу же станет душно.
- Все равно. Лишь бы не это солнце. Оно раздражает меня.
- Как хочешь. Сейчас опущу. А почему, собственно, я должен знать об этих резервациях?
- С ними как-то связана ваша фирма,
- "Панафрика миннерс"?
- Да. Кажется.
- Я ничего не знаю.
- Но ты же у них главный геолог.
- Ты что, не веришь мне?
- Да нет! Что ты! Просто удивляюсь, как ты ничего не знаешь об этом. Впрочем, непосредственно эксплуатацией ты ведь не занимаешься?
- Нет... Тебе положить лед?
- Спасибо, дружище. Но это очень жаль, что ты ничего не знаешь. Я очень рассчитывал на твою помощь.
- В чем помощь?
- В этом деле. Говорят, в этих резервациях творятся страшные вещи. А моих подзащитных отправят именно туда.
- Всех?
- Всех. Отдельно, разумеется. Апартеид соблюдается и там. Говорят, в них больше двух лет никто не выдерживает.
- И много таких резерваций?
- Кажется, четыре. Одна для белых, остальные - для африканцев. Это форменные лагеря смерти, если не хуже.
- Что может быть хуже?
- Не знаю, но, по-видимому, может быть и хуже.
- Так что тебе от меня нужно?
- Теперь ничего. Я думал, ты знаешь.
- Не знаю.
- Да, я вижу. Ну, я пойду,
- Погоди, пока немного спадет жара. Или ты спешишь?
- Куда мне спешить? Если бы ты знал, как мне хотелось спасти Брайтона!
- Он сам виноват. А черных тебе не жалко?
