Вид открывался просто изумительный. Это было так прекрасно! Так спокойно! Так благоговейно! Через некоторое время Джоанн осведомилась:
— Это было создано только для нас?
— Возможно.
— Почему… возможно? Эндрю разоткровенничался:
— Я достиг середины жизни. Мне частенько бывало горько, и тогда у меня возникло чувство, что этот мир сделан не для меня.
— Черт возьми! А я все время считала, что мир был создан как раз для меня!
Эндрю засмеялся. Сначала тихо, затем громче, и вскоре эхо от его смеха разнеслось по всему каньону и отразилось от стены напротив.
Джоанн тоже рассмеялась, и ее смех слился с отраженным смехом Эндрю.
Сидя на расстоянии, они, естественно, не касались друг друга, зато снова и снова обменивались взглядами, точно делились окружающей благодатью.
Эндрю и Джоанн отдыхали и наслаждались, глядя на то, что было вокруг них. Они не разговаривали. И каждый знал, почему он смеется. Он — от удивления, что находится здесь, живой и невредимый. А Джоанн смеялась потому, что эхо так здорово отражало их смех. Две разные причины.
Ни один камень не соскользнул по склону от их смеха.
И другие люди до них тоже вызывали здесь эхо, и кричали, и смеялись…
У путников не было воды — они не собирались отсутствовать так долго, — но Джоанн нашла маленькие гладкие камешки, которые можно было сосать, чтобы смочить рот слюной.
Они шли назад, к дому, который оказался ближе к каньону, чем к восточной части ранчо, где они начали поиски собаки.
— Как вы нашли быструю дорогу назад, домой? — удивилась Джоанн.
— По моему компасу.
— Хотела бы я иметь компас!
— У меня их несколько. Можете взять один из них.
— Э-э… спасибо!
— Мне доставила большое удовольствие наша прогулка.
Это прозвучало как прощание. Джоанн задумалась, как бы ей ответить. Наконец она сказала;
— Это был приятный день.
— Для меня тоже.
Подойдя к западной окраине поселка, они увидели сквозь деревья дом Киперов. Им попался источник, они остановились и напились. Чуть дальше струя родника переливалась в поток, родник был чист и прозрачен.
Прямо над их головами пролетела птица, что, впрочем, не нарушило царившую вокруг идиллию.
Эндрю поднял руку с выпрямленным пальцем, как будто держал револьвер, и сказал:
— Пу!
Джоанн засмеялась: все мальчишки любят играть в ковбоев. Но тут было другое. Он продул свой «дымящийся револьвер» и спросил:
— Вы видите ее?
— Птицу?
— Да.
Она посмотрела вверх — птица исчезла.
— Бедная. Разве можно стрелять в того, кто так доверчив? — Она постаралась скрыть улыбку.
— Это учит их не повторять свои ошибки.
— Что за упрямец!
— Да уж…