Человеку, которого однажды пригласили выступить по телевидению с рассказами о его путешествиях, показалось очень странным такое поведение. Они игнорировали его, как если бы он был ординарен. Использование такого определения заставило Эндрю задуматься. Он бы презирал себя, если бы его считали «середнячком»! Он путешественник, исследователь!
Эндрю вошел в столовую, когда со стола уже убирали. Те, кто это делал, приветливо кивнули человеку, опоздавшему к завтраку. Они предложили подать ему оставшиеся в наличии блюда. Гость так проголодался, что не возражал. Для слуг он был обычным человеком, который проспал. Нет резона делать ему поблажку. Эндрю неторопливо съел то, что перед ним поставили.
Ему принесли свежий апельсиновый сок и подали кофе. Кто-то сказал:
— Ваша собака спустилась и поела, а затем попросилась на улицу. Мы решили, что вы не возражаете против того, чтобы она погуляла одна.
Эндрю холодно ответил:
— Мой пес привык странствовать. Кто-то другой добавил:
— Мы присматриваем за ним…
Эндрю опустил глаза в раздражении: как они могут присматривать за псом, который находится снаружи? А вдруг Бадди потеряется? Ладно, пес достаточно самостоятелен.
Эндрю чувствовал себя объевшимся, но это лучше, чем быть голодным. Он не говорил и не улыбался в ответ на реплики окружавших. Никто не спросил, как он себя чувствует. Он также никого ни о чем не спрашивал. Они всего лишь слуги, а он не собирался терпеть фамильярность с любой стороны.
Эндрю положил салфетку рядом с тарелкой и отодвинул стул, чтобы встать. Один из слуг спросил:
— Достаточно? У нас еще есть вкусный фруктовый кобблер.[1]
Эндрю холодно посмотрел на человека и грубо ответил:
— Нет!
— Хорошо. Тогда я убираю. Эндрю молча вышел. Вслед ему кто-то заметил:
— Держу пари, какая-нибудь дамочка посадила его в лужу!
Другой кивнул и добавил:
— Это просто самовлюбленный индюк.
С этого дня Эндрю был предоставлен сам себе. Он выбрал подходящую трость из коллекции Киперов в корзине у подножия лестницы и стал пользоваться ею.
Прислугу предупредили, что Эндрю Парсонс практически здоров. Взятая им трость была «театральным реквизитом» — чтобы пускать пыль в глаза окружающим. С ним не надо нянчиться, и это подчеркивалось. В госпитале персонал был до того с ним любезен, что он превратился в капризулю. В поместье Киперов он должен заботиться о себе сам.
Эндрю не игнорировали, с ним заговаривали. Но никто ему не помогал — никто не подавал ему блюда, не разрезал мясо, не приносил его вещи. Эндрю считал себя обиженным и ходил надутый, как избалованный ребенок.