– Это овощной суп, – объяснил кальфактор.
– С таким же успехом можно сказать, что это кофе, – ответил Леопольд. – Я всему поверю!
– А что у тебя в пакете? – спросил у Керна вестфалец Монке.
– Кое-что из еды. Но что именно, сам не знаю.
Лицо Леопольда засияло.
– Раскрывай! Быстро!
Керн развязал веревку.
– Масло! – с благоговением произнес Леопольд.
– Желтое, как подсолнечник! – дополнил Монке.
– Белый хлеб! Колбаса! Шоколад! – продолжал Леопольд в экстазе. – И… целая головка сыра!
– Желтого, как подсолнечник! – повторил Монке.
Леопольд поднялся, не обращая на него внимания.
– Кальфактор! – повелительным тоном произнес он. – Уберите вашу бурду и…
– Стоп! – перебил его Монке. – Не так быстро! Ох, уж эти мне австрийцы! Потому только и проиграли войну в восемнадцатом году!.. Дайте сюда миски!
– сказал он кальфактору.
Он взял миски и поставил их на скамейку. Потом схватил передачу Керна, разложил все рядом и залюбовался выставкой.
На стене, как раз над головкой сыра, одним из прежних узников тюрьмы было написано карандашом: «Все быстротечно, и жизнь не вечна».
Монке ухмыльнулся.
– Овощной суп мы будем считать чаем, – объявил он. – Ну, а теперь сядем и поужинаем, как образованные люди! Что ты на это скажешь, Керн?
– Аминь! – произнес тот.
– Завтра я приду снова, Мария!
Штайнер склонился над спокойным лицом, потом выпрямился.
Сестра стояла у двери. Ее быстрые глазки глядели куда-то поверх Штайнера. Она избегала смотреть на него. Стакан в руке дрожал и слегка звенел.
Штайнер вышел в коридор.
– Стоять на месте! – раздался чей-то повелительный голос.
С каждой стороны двери стояло по человеку в форме, с револьверами в руках. Штайнер остановился. Он даже не испугался.
– Ваше имя?
– Иоганн Губер.
Подошел третий и взглянул на него.
– Это – Штайнер, – сказал он. – Без всякого сомнения. Я узнал его. Ты меня тоже узнал, Штайнер, верно?
– Я тебя не забыл, Штайнбреннер, – спокойно ответил Штайнер.
– Трудно забыть, – хмыкнул мужчина. – Добро пожаловать домой! Я искренне рад видеть тебя снова. Теперь, наверное, немного погостишь у нас, правда? У нас построен чудесный новый лагерь, со всеми удобствами.
– Верю.
– Наручники! – скомандовал Штайнбреннер. – На всякий случай, мой дорогой! Сердце мое не выдержит, если ты еще раз вырвешься из наших рук.
Стукнула дверь. Штайнер покосился через плечо. Стукнула дверь комнаты, в которой лежала его жена. Из комнаты выглянула сестра и сразу же втянула голову обратно.
– Ах, вот оно что… – протянул Штайнер.
– Да, дорогой, – хихикнул Штайнбреннер. – Самые прожженные птички возвращаются к своему гнездышку – на благо государства и радость его друзьям.