Байкер понятия не имел, почему из десятков встречных машин Терпухин выбрал именно эту. Но решил потянуть время, поддержать разговор.
«Что за люди? — задавался вопросом Юрий, Стараясь не разглядывать водителя и пассажира слишком настырно. — Террористы не остановились бы ради нас, преступники тоже. Может, я вообще напутал — потерял квалификацию?»
Их рассматривали не менее заинтересованными взглядами.
— А вы байкеры, значит? — вопрос водителя прозвучал почти риторически.
Штурман кивнул, не считая нужным уточнять особый статус Атамана.
— Слет у вас здесь, что ли?
— С чего ты взял?
— Посылка есть для одного из ваших, просили передать. Сказали, где-то здесь он сейчас сшивается.
— Для Гоблина? — осенило Юрия.
— Точно.
— А ты его знаешь? — впервые открыл рот человек с орлиным носом и красными белками.
— Встречались однажды.
Кавказец вылез из машины, поздоровался со всеми за руку.
— Дорогая вещь, большой начальник просил отдать. Замучились уже искать этого чертова Гоблина. Может, посоветуешь, как побыстрей на него выйти?
— Что за подарок дорогой? — прищурился Терпухин. — Гранату в зубы? Я бы тоже такой не прочь подарить.
Человек с трехдневной щетиной разочарованно сплюнул на асфальт.
— По следу, значит?
— След по большому счету еще не просматривается.
Собеседник помолчал минуту, беззастенчиво разглядывая Атамана с ног до головы. Сделал для себя выводы.
— Слушай, сколько тебе надо, чтобы оставил Гоблина в покое?
Такого оборота Юрий не ожидал.
— А сколько не жалко?
— Я с ним должен разобраться, — заявил кавказец не терпящим возражения тоном. — Пять процентов твои. Я тебя сразу оценил, по глазам.
Пять процентов от моих денег, клянусь Аллахом.
Только отдыхай, сиди дома.
— Извини, друг. У меня к нему свои претензии.
— Гоблина я должен взять. Не послушаешь — пожалеешь, — вернувшись в машину, кавказец захлопнул за собой дверь.
* * *
Оскверненную церковь опять побелили внутри, навели порядок. Батюшка освятил ее заново. К этому мероприятию подгадал свой приезд атаман из краевого центра. Явился с десятком сопровождающих — все в папахах, кителях, сшитых по дореволюционному образцу, штанах с лампасами и офицерских сапогах. У многих за поясом нагайки с красиво отделанными рукоятками.
— Станичники! — воззвал городской атаман хорошо поставленным голосом. Братья и сестры! Сколько можно терпеть кощунства, учиняемые над народом нашим и верой!..
Местные казаки слушали приезжего, скептически щурясь. Цену городским краснобаям они хорошо знали. Явились не запылились. Нацепили, как цапки, царские ордена. Не те, настоящие, которые предки кровью и подвигами добывали на первой мировой, а новенькие, заново отштампованные по старому образцу. Кто из них в седле удержится, если лошадь будет настоящей, скаковой? Да ни один: им привычнее жопу греть в мягком кресле.