Рэнди, оставшись один на один с девушкой, отчаянно искал, что бы такое сказать.
- Ты всегда жила в Уайт-Бер-Лэйк?
- Да, я здесь родилась и выросла.
- Я туда на танцы ходил летом. Там хорошие оркестры.
- Ты любишь музыку?
- Это то, что меня с ума сводит. Я хочу играть в оркестре.
- На чем?
- На барабанах.
- О! - Она немного помолчала и спросила:
- Это трудная жизнь, да?
- Я не знаю. Я об этом не думал. У меня не было возможности это выяснить.
Появился отец Мор и начал что-то организовывать. Они все вошли в зал и положили пальто на скамьи.
Конечно же, на Марианне оказалось милое платье, какие-то штучки и кружевной воротничок. Рэнди был просто сражен.
Он стоял в глубокой задумчивости, когда кто-то положил руку на его плечо.
- Привет, Рэнди. Как дела?
Рэнди оглянулся. Увидев отца, он постарался, чтобы лицо его было бесстрастным, и ответил:
- О'кей.
Майкл убрал руку и кивнул девушке:
- Привет, Марианна.
Она улыбнулась:
- Я только что сказала Рэнди, что я первый раз на свадьбе. Он говорит, что он тоже.
- Для меня это тоже впервой, я был лишь на собственной.
Майкл подождал, не скажет ли что Рэнди, и, не дождавшись, отошел.
- Еще увидимся.
Бесстрастный взгляд Рэнди проследил за ним, и он бросил саркастически:
- На собственной... на двух собственных.
Марианна прошептала:
- Рэнди, это же твой отец.
- Не напоминай мне.
- Как ты можешь с ним так?
- Мы со стариком не разговариваем.
- Не разговариваете? Но ведь это ужасно! Как ты можешь не разговаривать со своим отцом?
- Я не разговариваю с ним с тринадцати лет.
Она смотрела на него так, как будто он поставил подножку старой даме.
Отец Мор попросил тишины, и началась церемония.
Рэнди злился на отца за то, что тот помешал разговору. Он целый день думал о Марианне Пэдгетт, мыл машину для нее, оделся в новую одежду для того, чтобы произвести на нее впечатление, и вот тот все поломал.
"Почему он от меня не отвяжется? Зачем ему нужно прикасаться ко мне, говорить со мной, выставлять меня перед девушкой ничтожеством, когда ничтожество - он сам? Я хотел показать Марианне, что могу быть джентльменом, поговорить с ней, хотел - получше узнать ее и в конце концов пригласить куда-нибудь. Подходит старик, и все летит к чертям собачьим".
Во время репетиции Рэнди вынужден был наблюдать, как отец с матерью идут к алтарю по обе стороны от Лизы, а затем садятся вместе на переднюю скамью. Время от времени ему самому приходилось вставать и поворачиваться лицом к собравшимся, и он не мог не видеть их рядом друг с другом. Они вели себя так, как будто все отлично. Какого хрена! Как может она стоять рядом с ним, как будто они и не расставались, как будто он и не виноват, что семья распалась? Она может говорить сколько ей угодно, что и она виновата тоже, но все это ерунда по сравнению с его виной, и никто не убедит Рэнди, что это не так.