— Эй, ленивые свиньи, хорош там валяться! Где наше вино?
В темноте рассмеялись молодые голоса, потом кто-то выразительно захрюкал. Раскатился диссонансный аккорд.
— Я… щас… всех тут…поставлю…и… в…! — рявкнул старостержский лорд. — Живо бочонок прикатили сюда!
Марк приподнял темные брови, но промолчал.
— Лорд Радель, позвольте спросить, — не выдержал Мэлвир.
— Спрашивай, и для тебя я — Герт, — широкий взмах руки и ослепительная улыбка. Из недр шатра доносилось бодрое шуршание и потрескивание. Стукнула крышка сундука.
— Мне интересно, как вы поддерживаете дисциплину?
Герт хмыкнул, глянул доброжелательно. Потом кивнул на Марка. Ему через плечо протянули найденный кубок и торопливо подлили вина.
— Это вот его отец меня научил, давным-давно. Я еще был сопливым щенком и таскал кувшины, когда в обеденной зале трубили воду. Простое правило. «Непослушание на пиру — веселье, в бою — повешение.»
— Ясно.
— Драли меня все равно частенько, — рассмеялся Герт, пригубив вина. — Потому что для пажей пиршественная зала — это как раз поле боя и есть. Пока вбили в голову, я уже до оруженосцев дорос. А ты у кого бегал под началом, а?
— Ни у кого, — спокойно ответил Мэлвир, в свою очередь протягивая руку за выпивкой. — Меня не обменивали. Я вырос при короле. Жил во дворце вместе с матерью.
Воцарилась неловкая тишина. Рыцарь попробовал вино — сладковатое, чуть терпкое — молодое. Не виноград, что-то местное.
— Из чего вино делаете? — как ни в чем не бывало спросил он.
— Из терна, — наконец подал голос Марк. — Виноград здесь не растет, холодно.
— Вкусное.
— Еще бы.
— Кто там еще с тобой приехал из королевских? — поинтересовался Радель. — Элспену молодого я разглядел, красавец парень вырос. Лэнга тоже узнал, нос у него такой же вздернутый, как у папеньки. А черноволосый хмырь в синем плаще — это кто был?
— Радо Тальен.
— А, старинный драконидский род, как не знать. Хотя по мальчишке и не скажешь…
— Радо — славный рыцарь и хороший товарищ, — обиделся за приятеля Мэлвир. — Еще братья Дораны со мной. Шестеро рыцарей и сотня мечей, лорд-тень распорядился наверняка.
Квадратная яма с углями жарко выдыхала. Липкая морось оседала на волосах, одежде, звеньях кольчуги. Вино — густое, темное, сладостью согревало язык и небо. Ветер царапался в пожухшей листве.
Марк ломал в пальцах ветку, швырял кусочки в пламя. Герт притих, завернулся плотнее в плащ, состроил задумчивую и сложную гримасу.
— Загвоздка в том, дружище, — сказал он вдруг, — что мы едем в самые что ни на есть говенные болота.
Ветка снова хрустнула, вспыхнул огненными капельками кусок коры.