– А соли? Соли у вас нет?
– Чего нет, того нет, – развязно сообщил бомж. – И выпить не имеется. А может, у тебя есть?
– Чего нет, того нет, – в тон ему ответила женщина и тихонько вздохнула.
– Так что ешь. Небось давно не ела?
– Давновато, – простодушно призналась женщина. – Здесь где возьмешь?
– Здесь нигде не возьмешь. Кроме как у нас! – ерничал бомж. – У нас ресторанчик на берегу. «Речной поплавок», правда, солдат?
Солдат неуютно поежился. Пусть бы и любезничал с ней, если интересно, оставил бы его в покое.
Очень скоро они покончили с лягушками, обсосали мелкие косточки, которые бомж собрал в кучку и затоптал в песке.
– Вот и пообедали. И поужинали тоже. Ну как – ничего?
Женщина неопределенно пожала плечами. Вместо ответа она что-то достала из своей сумки.
– Закурим?
– А мы некурящие, – отозвался бомж.
– Травку...
– Травку? А что – есть?
Женщина ловко свернула из бумажки большую цигарку, прикурила от уголька с костра. Бомж подсел к ней поближе.
– Тебя как зовут? – спросил он.
– А тебя?
– Меня? Меня – Жора.
– Ну если ты – Жора, то я – Жоржетта. Слыхал такое имя?
– Конечно. И не только такое... Но как ты тут оказалась? Тут же зона.
– И хрен с ней, с зоной, – резко, без улыбки сказала женщина. – Нам-то чего бояться?
– А смерти?
– Смерть я уже видела. Даже поцеловалась с ней. Во, погляди!
Она сдвинула со лба вязаную шапочку, и на выстриженном виске над ухом обнажилась белая заплата лейкопластыря.
– А что это?
– От пули. Киллер, наверно, был спьяну, допустил промашку.
– Киллер?
– Ну. А ты думал – петух клюнул?
– И за что?
– За деньги. За что же еще.
– И много денег? – озабоченно расспрашивал бомж.
– В общем, мелочь какая-то, – бесстрастно отвечала женщина. – Основную сумму все-таки успели переправить за рубеж. Вот только сами замешкались, остатки не хотелось терять. Дружок мой получил в лоб, а мне по ошибке – в висок.
– Однако, – задумчиво произнес бомж. – Опасная ваша жизнь – с деньгами.
– Была – с деньгами. Теперь – ни копья в кармане.
– Ну и хорошо. Наверно, теперь киллер отстанет?
– Не скажи. Если бы отстал, я бы тут не оказалась.
– Вот как!
Они замолчали, женщина протянула бомжу крупный окурок, который тот бережно принял в свои закоптевшие пальцы.
– Что – прежде курил?
– Приходилось...
– А пацан? Хотя ему еще рано, – женщина смерила солдата насмешливым взглядом.
Солдату и вовсе стало не по себе, противно. Этот разговор о деньгах, киллерах и курение «травки» неприятно подействовали на него, хотелось встать и уйти. Пусть бы они здесь курили, исповедовались друг перед дружкой, все-таки у него иная, отдельная от них судьба. Но что-то в судьбе этой женщины привлекало и отталкивало одновременно, он продолжал сидеть, слушал.