Бартоломью склонился посмотреть на того, кто лежал на земле. Человек был мертв; стрела вонзилась ему глубоко в грудь. Бартоломью поспешно обыскал его в надежде найти что-нибудь, что помогло бы установить личность нападавшего. Он обнаружил простой кошель, набитый серебряными монетами, и ничего более.
Бартоломью тряхнул кошельком перед Стэнмором.
— Ему заплатили, чтобы он напал на меня, — сказал он.
Он подумал о новорожденной дочке лудильщика: эти деньги стали бы прекрасным подарком к ее крестинам.
Стэнмор осторожно двинулся вперед по переулку к Майкл-хаузу. Бартоломью на ходу потянул его за рукав.
— Что ты здесь делал? — спросил он, не сводя настороженного взгляда с деревьев по сторонам переулка.
Стэнмор поднял фонарь и вгляделся во мрак на задворках Майкл-хауза.
— Сегодня пришла барка, — сказал он, — и я засиделся с капитаном, толковал о ценах на следующую партию товара. — Он кивнул управляющему. — Когда я иду на пристань в потемках, то всегда велю Хью захватить свой арбалет. Никогда не знаешь, на кого можно наткнуться в этих местах.
Бартоломью хлопнул Стэнмора по плечу.
— Я не поблагодарил тебя, — сказал он. — Опоздай вы на секунду, и пришлось бы спасать мой труп!
Они добрались до Майкл-хауза, и Стэнмор вместе с Бартоломью отправились в зал выпить по стаканчику вина с пряностями, а Хью поручили рассказать новость шерифу. В зале был и отец Уильям — пытался читать при свечах, а несколько студентов вполголоса переговаривались в другом углу.
Стэнмор протянул ноги к маленькому очагу.
— Эти грабители наглеют на глазах, — сказал он. — До сих пор они обирали только мертвых и умирающих. В первый раз слышу, чтобы нападали на здоровых.
Бартоломью выложил на стол кошель. Он быстро рассказал Стэнмору о кузнеце и о том, как ему заплатили, чтобы он припугнул Бартоломью в день вступления Уилсона в должность. Стэнмор слушал, разинув рот от ужаса.
— Ради всего святого, Мэтт! Во что ты ввязался? Сначала кузнец, потом Филиппа, а теперь еще это!
Вид у Бартоломью был точно такой же озадаченный, как и у его зятя.
Вернулся Хью, и Стэнмор поднялся, отклонив предложение Бартоломью остаться на ночлег.
— Нет уж, спасибо! — сказал он, обводя взглядом колледж. — Зачем мне ночевать в таком холодном и унылом месте, когда у Стивена меня ждет теплый очаг и ярко освещенные комнаты?
Бартоломью вернулся к себе и разделся. Мыться и развешивать одежду ему пришлось в темноте: свечей универсантам не полагалось. Это считалось расточительством, ведь можно было пользоваться общими в зале или, что случалось чаще, в профессорской. Бартоломью как мог прибрал комнату и улегся на скрипучую кровать, с силой растирая ступни друг о друга в тщетной попытке согреть их. Стэнмор прав: в Майкл-хаузе холодно и мрачно. Он попытался улечься поудобнее и поморщился, когда деревяшка впилась в то место, куда один из нападавших пнул его.