— Я не расслышал, что ты сказал. Повтори еще раз.
— Один доброжелатель хочет кой-чего вам рассказать, ежели вы придете сюда в десять вечера, — запинаясь проговорил мальчуган, глядя на Бартоломью огромными перепуганными глазами. — Только приходите в одиночку.
Бартоломью впился в него взглядом. Неужели это еще одна уловка, чтобы заманить его туда, где от него можно будет избавиться — что почти удалось его врагам прошлой ночью?
— Кто велел тебе передать это мне?
Мальчуган снова начал брыкаться.
— Не знаю я. Он был весь закутанный. Спросил, знаю ли я вас, — вы к мамке моей ходили, когда она хворала, — ну, я и сказал, что да, тогда он велел мне передать вам эти слова, а потом давать деру. Он мне пенни дал.
Он протянул руку и показал монетку. Бартоломью отпустил мальчишку, и тот понесся по уличной грязи.
«И что теперь?» — подумал врач. Словно чумы, колледжа и Филиппы ему недостаточно!
* * *
За день дождь немного поутих, а с наступлением сумерек на небе появились голубые просветы. Но к тому времени, когда Бартоломью вернулся в Майкл-хауз после обхода больных, было так поздно, что большинство коллег уже улеглись спать.
Он прошел в кухню, где Кинрик клевал носом у догорающего очага, пошарил в кладовке, нашел остатки каравая и черствый сыр. Пока он ел, Кинрик раздул огонь и поставил подогреваться вино для них обоих. Бартоломью раздумывал, стоит ли идти на встречу с «доброжелателем» к чумной яме. Выбор места свидания казался странным, зато разговор точно будет с глазу на глаз: ни один человек в здравом уме не сунется в эту обитель скорби и отчаяния в глухую полночь. Он бросил взгляд на часовую свечу, по которой определяли время. Решать необходимо было быстро — до назначенной встречи оставалось меньше часа.
Возможно, загадочный незнакомец и впрямь желает ему добра и располагает сведениями о Филиппе. Бартоломью попытался мыслить логически. Люди, которые напали на него, едва ли могут рассчитывать, что он дважды попадется на один и тот же крючок и согласится встретиться неизвестно с кем в темноте, в глухом месте да еще и после того, что случилось накануне. Следовательно, «доброжелателем» должен быть человек, которому ничего не известно о нападении. Конечно, недруги Бартоломью могли использовать ту же самую цепочку рассуждений. Он смотрел на огонь и барабанил пальцами по столу, а в голове у него происходила борьба.
Бартоломью резко поднялся. Он пойдет. Только на этот раз, в отличие от прошлого, вооружится и будет начеку, помня о возможной опасности. Он часами просиживал в тавернах и пансионах, пытаясь узнать хоть что-нибудь об исчезновении Жиля и Филиппы; быть может, этот «доброжелатель» располагает нужными сведениями, и Мэттью не желает упустить эту возможность из-за излишней осторожности.