— Нет! Только не Фрэнсис! — воскликнул Бартоломью. — Он был так осторожен!
Элтем, подобно Уилсону, заперся в своей комнате. Его соседи бежали из Кембриджа, и он остался один.
— Выходит, недостаточно осторожен, — пожал плечами бенедиктинец. — Черная смерть косит всех без разбору.
Отец Уильям вздохнул.
— Мне нужно на Шумейкер-роу. Болезнь в доме сестры Александра, они меня ждут.
Он растворился в ночи, оставив Майкла с Бартоломью вдвоем. Бартоломью был слишком вымотан, чтобы тревожиться о возможных преступных наклонностях Майкла, и слишком устал, чтобы говорить с толстяком о предсмертных словах Элфрита. Он пожалел, что так и не обсудил с францисканцем свои подозрения, но монах относился к данной епископу клятве очень серьезно и ни разу не затронул эту тему в разговоре с Бартоломью.
Майкл громко сопел, отвернувшись от Бартоломью. Некоторое время они стояли молча, погруженные в свои раздумья, пока бенедиктинец не испустил тяжкий вздох.
— Я с утра ничего не ел, Мэтт. Представляешь — чтобы я позволил такому случиться? — слабо попытался он пошутить.
Он взял Бартоломью под руку и повел его на кухню. Там Майкл зажег свечу, и они огляделись по сторонам. В просторном помещении было безлюдно, огромный очаг потух. Многие слуги покинули колледж, чтобы быть со своими семьями, или бежали на север в попытке обогнать неукротимое наступление чумы. Горшки были брошены немытыми, каменные плиты пола усеяны отбросами. Бартоломью с отвращением сморщил нос при виде жирной крысы, которая нагло прошествовала в самый центр кухни.
На глазах у Майкла с Бартоломью она задрожала и забилась в конвульсиях. С пронзительным писком зверек ткнулся носом в лужу черной крови, которая хлынула из-за его стиснутых зубов.
— Теперь даже крысы болеют чумой, — сказал Майкл; желания искать в кухне еду у него заметно поубавилось.
— Интересно, за какие такие грехи Бог вдруг покарал крыс? — насмешливо осведомился Бартоломью. — И почему не угрей, свиней или птиц?
Майкл толкнул его.
— Может, он и их покарал, лекарь. Когда у тебя в последний раз находилось время понаблюдать за птицами или рыбами?
Бартоломью слабо улыбнулся и уселся за большой стол, а Майкл принялся шарить в кладовых. Несколько минут спустя он вернулся с бутылкой вина, несколькими яблоками и солониной.
— Это сойдет, — сказал он, устраиваясь рядом с Бартоломью. — Тут бутылка лучшего кларета мастера Уилсона. Впервые в жизни мне удалось добраться до него, пока не пронюхал Гилберт.
Бартоломью покосился на него.
— Таскаешь вино нашего мастера? До чего еще ты докатишься, святой брат?