Сейчас она спросит, вертелось, словно веретено, в его голове.
И она спросила:
— Кто эта женщина?
Кевин знал, что не сможет соврать. Да и не хотел.
— Моя девушка, — ответил он.
— А… Теперь понятно, почему ее так много.
У нее совершенно роскошная внешность. Королевская величавость в каждой позе. К тому же она необыкновенно сексуальна. Ее обнаженное тело похоже на спелый персик. — Она помолчала и вдруг небрежно добавила:
— Хотя это известный факт, что художники идеализируют внешность людей, к которым испытывают особые чувства.
Ее голос прозвучал ровно и сдержанно, но Кевин все же уловил едва заметную горечь, которую она тщательно пыталась скрыть. Актерское дарование — великая вещь, с завистью подумал он и пожалел, что сам этим талантом не обладает, потому что горечь, которая заполонила теперь его сердце, сквозила в его взгляде и выражении лица, стискивала грудь, мешая дышать.
Джессика аккуратно сложила листы в папку и повернулась к нему. Их глаза встретились, и, охваченные каким-то единым вихрем чувств, еще не оформившихся в слова, они долго смотрели друг на друга.
Джессика первая решилась прервать долгое, упругое молчание. Она опустила глаза и слегка дрожащим голосом сказала:
— Знаешь, я очень благодарна тебе, Кевин.
Ты вытащил меня сегодня из грязи, вдохнул в меня жизнь и подарил несколько чудесных часов в обществе своих картин. Я чувствую, как будто исцелилась.
— Пустяки, Джессика, ты не должна благодарить меня. Я просто выполнил свой долг человека и мужчины, — ответил он.
Комнату снова затопила тишина, которую нарушало только равнодушное тиканье часов.
Оба невольно посмотрели на них. Три часа.
— Думаю, нам пора отдыхать. Я постелю тебе в гостиной, а сам лягу в мастерской, — сказал он.
— Ложись, если хочешь, а я пока не хочу спать. Может, почитаю что-нибудь, полистаю альбомы, — ответила она.
— Я тоже еще не хочу спать.
Их глаза снова встретились, и по лицам скользнули смущенные улыбки.
— У меня есть идея, — оживившись, сказал он.
— Какая?
— Если ты не против, я хотел бы сделать с тебя несколько набросков. Эта идея пришла мне в голову, когда ты сидела на диване, рассматривая мою картину. Ты так красиво сидела и настолько была самой собой, что мне ужасно захотелось нарисовать тебя.
Ее на миг охватило приятное, щекочущее волнение. Ее еще никогда никто не рисовал. Но тут же волнение откатило. Конечно же, она для него не более чем интересная модель, и если он следил за ней всю вечеринку, то наверняка видел только то, что представляет ценность для художника: формы, линии, выражение лица, характер. И только тот факт, что она оказалась в беде, заставил его проявить к ней чисто человеческую симпатию и прийти на помощь. Наступит утро… и они расстанутся. И неизвестно, встретятся ли когда-нибудь снова.